Александр Кравчук - Перикл и Аспазия

Отца Перикла звали Ксантипп. Он происходил из богатой, но невлиятельной семьи. Женившись на Агаристе, племяннице Клисфена, Ксантипп навсегда связал свою судьбу с Алкмеонидами, сделал блестящую карьеру, но позднее дорого заплатил за дни своей славы. Его также втянуло в опасный круговорот то дело, которым занимался род жены (после смерти Клисфена род возглавлял брат Агаристы Мегакл).

У Ксантиппа и Агаристы было двое сыновей. Старшего звали Арифрон, младшего Перикл. Он родился приблизительно в 495 г. до н. э., т. е. был совсем маленьким мальчиком, когда начались события, от которых зависела судьба семьи, родного города, всей Греции.

В сентябре 490 г. до н. э. почти 15 тыс. персов высадились на восточном побережье Аттики, на равнине под Марафоном. Афиняне не смогли бы выставить против них такого же количества бойцов, даже если бы вооружили своих рабов. Помощь афинянам оказал только небольшой городок на границе Аттики и Беотии — Платеи, но он смог послать лишь несколько сотен воинов. Сразу после появления врагов под Марафоном афиняне отправили в Спарту бегуна Филиппида. Позже он клялся, что, когда был уже на Пелопоннесе, в безлюдных окрестностях горы Парфений, неожиданно увидел фигуру, скачущую по камням с ловкостью горного козла. И действительно, вместо ног у этого человека были копытца, а на голове — рожки. Не было никакого сомнения — это Пан, божество пастухов, житель диких скал и горных лесов. Божество крикнуло громким голосом: «Афинянин! Спроси своих, почему они не заботятся обо мне. Ведь, я всегда относился к вам доброжелательно, не раз помогал вам и помогу еще!»

Потом удивительное существо исчезло среди скал, а Филиппид поспешил дальше. Он прибыл в Спарту на второй день после того, как покинул Афины, а ведь эти два города находились друг от друга на расстоянии 1200 стадий, т. е. 200 км.

Представ перед правящим в Спарте советом старейшин, посланец передал им обращение афинского народа: «Персы уже захватили на острове Евбея город Эретрию. Теперь они переправились через пролив и высадились в нашей стране под Марафоном. Афиняне просят вас о помощи. Не допустите, чтобы и наш город, старейший в Элладе, стал добычей варваров!»

Спартанцы ответили: «Сейчас у нас большой праздник в честь Аполлона, во время которого нельзя выступать в поход. В помощи мы вам не отказываем, но войско отправим только после наступления полнолуния».

Филиппид бросился назад и застал своих, уже расположившихся в лагере под Марафоном, недалеко от врага. Он сообщил им, что надо ждать спартанцев еще несколько дней или в одиночку вступить в бой с многочисленным и лучше вооруженным противником.

Персы имели прекрасную конницу и великолепных лучников, но еще грознее была их слава не знающих поражений воинов. Перед владыкой персов царем Дарием склонялись народы от нижнего Дуная в Европе до Инда далеко на востоке, от снежных вершин Кавказа до нильских порогов. Тот, кто осмеливался противиться его воле, жестоко наказывался. За четыре года до описываемых событий персы разрушили г. Милет на побережье Малой Азии, близкий Афинам по языку и обычаям, могущественный и богатый. Несчастные жители были переселены в глубь огромного персидского государства. Расправа последовала потому, что милетцы возглавили восстание малоазиатских греков против персидского владычества.

Лишь за несколько дней до высадки под Марафоном персидская армия захватила Эретрию. Ее жители были посажены на корабли для отправки на восток. Гнев персидского «царя царей» пал на эретрийцев только за то, что они дружелюбно отнеслись к Милету и другим восставшим эллинам в Азии. Такое же «преступление» совершили и афиняне. И их в случае поражения ждала суровая кара. Страх повис над городом у подножия Акрополя и небольшим отрядом его защитников, расположившихся на марафонской равнине. А новости, принесенные Филиппидом, отняли надежду даже у смельчаков.

Ранним утром было замечено, что на скалистой горе в глубине материка кто-то поднимает и опускает щит. Бронзовый диск отражал лучи восходящего солнца и посылал их к расположенной далеко внизу равнине и кораблям у берега. Тысячи глаз в обоих лагерях напряженно всматривались в мигающую ослепительную точку. В сердцах одних она будила страх, в сердцах других — радость и надежду.