Бронислав Бачко - Как выйти из террора? Термидор и революция

Courtois Е.-В. Rapport... sur les événements du 9 thermidor. P. 24-27 73-75.

Montjoie F. Histoire de la conspiration de Maximilien Robespierre. Paris, s.d. [1795]. Успех этого слуха в историографии и легендах о 9 термидора заслуживает отдельного исследования. Граница между теми, кто рассматривает его как простую клевету, и теми, кто признает, что в нем содержится хотя бы доля правды, уже не та, что в III году. Порой слух о Робеспьере-короле пересекается и с распространенными легендами, окружавшими «тайну ребенка из Тампля».

См. примечание авторов в: Buchez P.-J.-B., Roux P.-C. Histoire parle-mentaire de la Revolution française. Paris, 1837. T. 34. P. 59. M.-A. Бодо рассказывает другую версию признания Вадье. «У Камбона были определенные сомнения по поводу лилии, найденной у Робеспьера, о которой говорил Куртуа в своем докладе. Он хотел узнать, что это было, и однажды в Брюсселе очень активно обсуждал это с Вадье в присутствии Шарля Теста и меня. Вадье убеждал, что их принесли из Комитета общей безопасности в дом Робеспьера после его смерти» (Baudot M.-A. Notes historiques sur la Convention nationale, I'Empire et I'exil des votants. Paris, 1893. P. 74. Отметим явную ошибку в одной из деталей этого сообщения: печать с лилией была передана председателю Конвента до, а не после казни Робеспьера). Для очистки совести приведем здесь еще одну версию, исходящую от Вадье; Буонарроти рассказывает о своем разговоре с Вадье, когда они оба находились в заключении в Шербуре, после приговора к депортации за участие в заговоре Бабефа. Когда Вадье расспрашивали о 9 термидора и о знаменитой печати, найденной на столе в Коммуне или у Робеспьера, тот воскликнул: «Эту клевету выдумал Барер!» (см. заметки Буонарроти, опубликованные А. Матьезом: Annales révolutionnaires. 1910. P. 508). Очевидно, в этих свидетельствах Вадье, равно как и других участников 9 термидора, имеется определенная путаница.

Barras P. Memoires. Т. 1. Р. 200-201; Moniteur. Vol. 21. P. 497. Прежде чем расстаться с Баррасом и его воспоминаниями, мы не в силах сопротивляться искушению привести еще один связанный с ним эпизод из истории этого слуха. Как мы уже говорили, Баррас хвастался тем, что отдал приказ бросить тело Робеспьера в тот же ров, где покоились останки Людовика XVI и Марии-Антуанетты. А ведь он был практически уверен, что казненные 9 термидора были захоронены во рву не на кладбище Мадлен, а на кладбище Эрранси, рядом с площадью Поверженного Трона, ставшей обычным местом казней. Для тел казненных 10 термидора были вырыты два рва; головы были помещены отдельно в огромный сундук; «останки тиранов» были засыпаны слоем негашеной извести, «чтобы не позволить когда-либо их обожествить» (см. документы, приведенные в: Dauban С.А. Paris, en 1794 et en 1795. Paris, 1869. P. 416-417). Однако ходил упорный слух, что для Робеспьера не только переместили гильотину на площадь Революции, но и вновь открыли ров на кладбище Мадлен. Как мы уже отметили, Баррас старательно поддерживал этот слух, добавлявший блеска к его термидорианской славе, а может быть, даже и сам в него верил. Как бы то ни было, при Реставрации он запустил другой слух, образчик своеобразного черного юмора. Поводом для этого послужил перенос останков Людовика XVI с кладбища Мадлен в королевские гробницы в Сен-Дени. Баррас рассказывал всякому, кто готов был его слушать, что, поскольку Робеспьер и его товарищи были последними, кого бросили в тот же самый ров, где все тела были засыпаны негашеной известью, весьма вероятно, что это Робеспьер захоронен в Сен-Дени «вместе с несколькими костями Сен-Жюста, Кутона или Анрио». Доказательством этого служил тот факт, что во время эксгумации для идентификации останков королевской четы хранитель использовал несколько избежавших разрушения пряжек, найденных во рву. А ведь именно у Робеспьера в день его казни были пряжки на кюлотах и туфлях (Barras P. Memoires. Т. IV. Р. 315-316, 416420.) Так один слух сменил другой, и последним пристанищем Робеспьера-короля стали королевские гробницы в Сен-Дени...

Фамилия жандарма (Merda) явно казалась созвучной слову «merde» — дерьмо, мразь.

Новаторские и глубокие идеи о взаимосвязях между войной и Террором в революционном дискурсе высказывает Мона Озуф в своем труде: Ozouf M. L'École de la France. Paris, 1984. P. 109-128.

См. прекрасный анализ Франсуа Фюре в: Furet F. Penser la Révolution française. Paris, 1978. P. 84 et suiv.

Baudot М.-A. Op. cit. Р. 125, 148.

Депутаты Конвента именовали себя «представителями народа» (поскольку считалось, что они избранники не конкретного департамента, а всего французского народа). Соответственно «представителями в миссиях» называли тех депутатов, которых отправляли (обычно по двое) в департаменты и к армиям для обеспечения непосредственной власти Конвента на местах, предоставляя им практически неограниченные полномочия.