Александр Мещеряков - Terra Nipponica [Среда обитания и среда воображения]

В 1891 г. был обнародован знаменитый Указ о воспитании, смысл которого заключался в необходимости воспитать японца, безгранично преданного императору и родине. Иноуэ Тэцудзиро было поручено написать книгу, разъясняющую этот указ. При ее написании Иноуэ консультировался с высокопоставленными чиновниками, рукопись просмотрел сам император Мэйдзи, что придало книге вполне официальный статус.

В предисловии Иноуэ говорил о том, что, обучаясь в Европе (в Германии), он своими глазами убедился в «слабости» Японии. Далее он констатировал: подавляющее большинство стран Африки и Азии превратились в европейские колонии, и только Китай и Япония сохраняют независимость. Однако Китай погружен в трясину традиции и не демонстрирует стремления к прогрессу. И лишь от Японии можно ожидать успехов на этом пути. Но Япония – маленькая страна, ее население составляет всего лишь 40 миллионов человек, она окружена с четырех сторон врагами, а потому единственным способом отстоять свою независимость является готовность каждого японца пожертвовать своей жизнью ради государства, императора, родины [425].

Таким образом, в течение достаточно длительного времени тезис о крошечной и слабой островной Японии фактически являлся составной частью государственной идеологии. Японцы сетовали на малость своей страны, несмотря на то что в начале правления Мэйдзи территория Японии в реальности значительно увеличилась. В ее состав на полном законном основании вошла даже не изображавшаяся ранее на картах Японии «земля Эдзоти» (она получила название Хоккайдо – «округ северного моря»), архипелаг Рюкю получил статус японской префектуры Окинава (раньше королевство Рюкю было двойным данником – Китая и японского княжества Сацума на Кюсю). Согласно Санкт-Петербургскому договору 1875 г., произошло территориальное размежевание с Россией и Курильские острова отошли к Японии в обмен на признание российской юрисдикции над Сахалином. Курилы, как и Хоккайдо, считались раньше обиталищем варваров, что делало острова непригодными для проживания там «настоящих» японцев. Таким образом, не физические размеры территории, а общее мироощущение сказывалось в первую очередь на восприятии размеров страны.

Однако надежда на лучшее будущее все-таки не оставляла японцев. Они искали его на разных путях. Но каких бы взглядов ни придерживались политики, ученые и публицисты, все они сходились в одном: для того чтобы страну стали «уважать» на Западе, необходимо расширить «крошечную» территорию Японии и превратить ее в колониальную империю – все «мировые державы» уже обладали колониями и стремились обзавестись новыми. Япония же явно опоздала к разделу мира – на земном шаре уже не осталось «белых пятен», любая попытка увеличить свою территорию была чревата военными столкновениями. Тем не менее японцы продемонстрировали недюжинную решимость изменить ситуацию.

Для того чтобы превратить Японию в колониальную державу, следовало коренным образом пересмотреть свои взаимоотношения с морем, ибо только покорение морской стихии могло обеспечить желаемый результат. Напомним, что в традиционной культуре Японии море представлялось стихией, обладавшей в значительной степени отрицательными смыслами. Отражением такой ситуации послужило добровольное закрытие страны для внешних контактов в начале XVII в., запрет на строительство крупных кораблей.

В первые годы правления Мэйдзи сёгунат Токугава подвергался ожесточенной критике, в частности, за свою изоляционистскую политику, которая привела к «отсталости» Японии. Одновременно начинается и переосмысление стихии моря. Если при Токугава море благодарили за то, что оно предотвращает проникновение в страну иноземцев и их «низкопробных» обыкновений и нравов, то теперь мы слышим сетования по поводу того, что это море ввиду «пассивности» режима Токугава превратилось в препятствие для проникновения в страну «передовых» достижений мировой культуры и цивилизации. И ныне следовало овладеть морской стихией – построить военный и торговый флот. Политика изоляционизма, которая раньше казалась благом, воспринималась теперь как преступная недальновидность.

В период Мэйдзи Япония действительно вовлекается в международное разделение труда, обзаводится флотом и развивает кораблестроение. В мае 1883 г. открылась первая выставка морских промыслов, обращение к участникам которой послал сам император. Общение императора с рыбаками и моряками с точки зрения традиционных ценностей было делом абсолютно немыслимым. Меняется оценка морской среды и в общественном сознании. Историки и публицисты начинают говорить о позитивной роли моря в истории Японии, всемерно подчеркивается, что история страны начиналась с моря – именно в море создают Идзанаги и Идзанами «восемь больших островов», на которых с тех пор и проживают японцы. Сёгунат Токугава запретил развитие морского дела, но на самом деле японцы в своих истоках были народом морским. Звучат призывы к активному освоению морской стихии, которая начинает восприниматься как важнейший ресурс не только с точки зрения обеспечения продовольствием, но и как плацдарм для развития международной торговли, как среда, с помощью освоения которой только и возможно осуществление экспансии и расширение территории страны. При этом оптимисты начинают именовать Японию страной не островной, а морской.