Олег Платонов - Под властью зверя

— А что будет тем, которые не запишутся в колхоз? Будут ли высылать?

— Землю отберет колхоз, а людей… Места на севере много.

— А как питаться будут?

— В столовой. крынку с маслом на стол поставят макай сколько хочешь.

Таковы были представления о колхозной жизни у самих организаторов колхозов.

Минут пять, наверное, после этого в зале стоял смех. Потом стали записываться на две руки (два списка).

— Кто «против»?

«Против» нет.

— Кто «за»?

— «За» нет.

— Будем записывать. Заминка.

— Так вы что же — против Советской власти? Первой поднялась какая-то баба.

— Записывай меня. Все равно деваться некуда (хуже не будет).

Вслед за бабой записывались все остальные. Председатель сельсовета, закрывая собрание, сказал:

— Есть предложение спеть «Интернационал».

Запели «Интернационал». А в задних рядах заголосили старухи. «Интернационал» и бабьи причитанья (не хотят в колхоз, боятся колхоза).

— Что там такое? — спросил председатель.

— Это старухи затосковали.

— Ну, им можно: колхоз — это смерть старому ». [90] Известия. 31.3.1989.

Создаваемым колхозам предоставлялись различные налоговые, финансовые и кредитные льготы, дешевая аренда, сельхозинвентарь и машины, давались лучшие земли, а также имущество, конфискованное у крестьян, несогласных с колхозной политикой.

С другой стороны, крестьяне, которые не соглашались вступать в колхоз, объявлялись «кулаками» или «подкулачниками» и к ним применялись многочисленные репрессивные меры, начиная с грабительского налогообложения и конфискации имущества и кончая выселением в Сибирь и заключением в трудовые лагеря.

Определения, которые применялись при отнесении крестьян к «кулакам», были очень растяжимыми. По этим определениям большая часть среднего крестьянства могла считаться эксплуататорами.

К «кулакам» относились:

а) применявшие наемный труд для сельскохозяйственных работ или в кустарном промысле и на предприятии;

б) имевшие мельницы, маслобойни, крупорушки, сыроварни, колбасни, кожевни и другие промышленные предприятия, а также механические двигатели или предприятия с прочими двигателями, дающие более 150 рублей дохода в год;

в) сдававшие в наем сельскохозяйственные машины с механическими двигателями или производившие работы в других хозяйствах, а также сдававшие в наем другие сельхозмашины (конная полусложная молотилка, сноповязалка, жатка и пр.), если доход от них превышает 150 руб.;

г) сдававшие в наем постройки, оборудованные под жилье или предприятие, доход от которых (построек) составлял в сельских местностях более 150 руб., а в городах — более 200 руб. в год;

д) арендовавшие земли с целью торгового и промышленного использования садов и огородов;

е) занимавшиеся торговлей, ростовщичеством, скупкой и перепродажей сельскохозяйственной продукции и скота;

ж) содержавшие постоялые дворы с доходом свыше 200 руб. в год;

з) дававшие деньги, семена, продукты, корма, товары и т. п. в долг под обработку, независимо от количества отработанных дней;

и) применявшие наемный труд при занятии извозом или ямщиной.

Причем, уровень дохода, получаемого от видов деятельности, признаваемых «кулацкими», был очень низок (151–201 руб.) и фактически (по дореволюционным меркам) не создавал крестьянской семье значительного достатка.

Наступление на крестьянство со стороны государственных органов совпало с кризисом в процессе хлебозаготовок урожая 1927 года. к началу 1928 года государственными учреждениями было заготовлено только 300 млн пудов зерна против 428 млн пудов к январю 1927 года. [91] Сталин И.В. соч. Т.11. с.10.

Значительная часть крестьян не хотела продавать хлеб государству по низким заготовительным ценам, а предпочитала торговать им на свободном рынке, где устанавливались более справедливые цены.

Нежелание крестьян продавать хлеб государству объявлялось «кулацким саботажем», хотя на долю зажиточных и богатых крестьян приходилось не более пятой части производимого ими товарного хлеба. [92] В 1926–1927 годах 74 процента всего товарного хлеба производилось бедняцкими средними хозяйствами и только 20 процентов богатыми и зажиточными (ИСЭ СССР. Т.3. с.324).

Для того, чтобы взять хлеб у крестьян, против них был принят ряд чрезвычайных мер. Этими мерами, сходными с мерами времен гражданской войны, терроризируются широкие слои крестьянства. У них отбирали выращенный их руками хлеб, а чтобы выявить его, пролетарским и люмпен-пролетарским слоям деревни предлагалось доносить на своих односельчан — держателей хлеба — за это полагалось 25 процентов конфискованного зерна. Такая практика поощряла паразитизм определенной части деревни и вызывала значительную вспышку социальной розни.