Гай Аноним - Вокруг Апокалипсиса. Миф и антимиф Средних веков [оптимизированный вариант]

Желание Девы исполнилось — она отправилась под Орлеан, где произошло очередное чудо…

При всем массиве исследовательской информации по тематике Жанны д’Арк, чье появление в мировой истории было невероятно кратким, но исключительно ярким, мы доселе больше не знаем, чем знаем об Орлеанской деве.

Дата рождения гипотетична — традиционно называется 1412 год, но в папском декрете, после причисления Жанны к лику святых, записана другая дата — 1409 год, и, возможно, это более правдоподобно, поскольку католическая церковь весьма скрупулезно работает с документами, касающимися вопроса канонизации той или иной персоны.

Не сохранилось ни единого прижизненного портрета Жанны, если таковые вообще существовали — единственный рисунок, датируемый 10 мая 1429 года, принадлежит перу впечатлительного секретаря парламента Парижа, когда в город пришли воистину сенсационные известия о том, что сторонники дофина сняли осаду с города Орлеана.

Единственное прижизненное изображение Жанны на полях регистра парламента Парижа.

Разумеется, видеть Жанну лично господин секретарь никак не мог, хотя бы потому, что Париж находился под властью англо-бургундцев, отчего дал волю фантазии — на не слишком умелом рисунке мы видим длинноволосую женщину в складчатой юбке, с мечом и знаменем, тогда как Жанна носила мужскую одежду и была коротко стрижена, о чем нам дружным хором докладывают многочисленные свидетели из ее окружения.

Сохранившиеся описания внешности не менее скупы. Волосы Жанны были темными, глаза карими, рост высоким — по тем временам, конечно. В упоминавшемся ранее исследовании Тюбингенского университета «The biological standard of living in Central Europe during the last 2000 years» от 2005 года, сделанном на основе измерений 9447 скелетов из 314 могил, включая общие захоронения, указывается, что средний рост человека эпохи XIV–XV веков составлял 167 см у мужчин и 157 см у женщин, то есть «высокая» Жанна д’Арк вполне могла быть ростом 170–175 сантиметров.

Центральный же вопрос — личность Орлеанской девы, которую мы можем воспринимать исключительно через призму воспоминаний ее современников и документы как обвинительного следственного дела, так и последующего процесса по реабилитации.

Причем здесь есть одно существенное «но» — судебные документы являются не подробной стенограммой высказываний Жанны, а бюрократическими записями, которые скорее отражают отношение представителей церковного суда к обвиняемой, чем доносят до нас мысли Девы. Доктор исторических наук и современный российский медиевист Ольга Тогоева точно сформулировала суть проблемы:

«Значительно сложнее понять, кем она была на самом деле и кем она сама себя считала. На эти вопросы, как мне кажется, мы никогда не узнаем ответов, мы не увидим Жанну „в действии“, не услышим ее собственных слов. Сохранившиеся от XV века документы не могут дать нам полное представление о том, как она сама оценивала собственные поступки и прежде всего тот выбор, который она сделала, оставив свой дом и семью, привычный деревенский уклад, отказавшись от замужества и всю себя посвятив делу войны».

Еще больше вопросов вызывает окружение Жанны и исторические личности, ей симпатизировавшие, помогавшие и направлявшие. Среди них были весьма странные, если не сказать зловещие персонажи, которых вряд ли можно представить в числе приближенных будущей святой.

С этим человеком мы недавно знакомились. Он был молод, хорош собой и невероятно богат. К моменту знакомства с Жанной Жилю де Монморанси-Лавалю, барону де Ре, исполнилось 24 года — по меркам средневековья, это возраст расцвета и перехода от юности к зрелости. По отцовской линии Жиль де Ре приходился внучатым племянником одному из величайших полководцев Столетней войны, Бертрану дю Геклену. Он унаследовал фантастическое состояние, площадь его земель превосходила владения герцога Бретонского, а семья контролировала едва ли не половину солеварен Бретани и, соответственно, получала баснословный доход на экспорте этого невероятно ценного по тем временам продукта.

Маршал Жиль де Ре, гравюра Яна Даржена, 1863. На основе портрета XVI века.

Мы помним, что Жиль де Ре некоторое время содержал на свои средства «буржского королька» и финансировал военные операции, поскольку со средствами у дофина Карла дела обстояли крайне скверно, а барон являлся пусть и не самым убежденным, но все-таки арманьяком, не жалевшим средств для сеньора. Наконец, благодаря деду и опекуну, Жану де Краону, Жиль де Ре получил блестящее образование. Он читал по меньшей мере на латинском и древнегреческом языках и увлекался коллекционированием книг, собрав богатую библиотеку — явление довольно редкое для рыцарства XV века с его огрубевшими за десятилетия войны нравами. Одновременно с этим Жиль показал себя отличным военным, безупречным рыцарем и человеком абсолютно бесстрашным.