Персиваль Элгуд - Египет под властью Птолемеев. Иноземцы, сменившие древних фараонов. 325–30 гг. до н.э.

Вместе с тем для египтян синкретизм не имел никакого значения. Но так как Осирис считался богом – покровителем Ракотиса, александрийского квартала, где жили египтяне, а Серапис был связан с этим божеством, они тоже приняли этот новый культ. Убедить поклоняться Серапису египтян, обитавших за пределами Александрии, было сложнее. Будучи людьми более простыми, они продолжали почитать своих зооморфных богов, и приверженцы культа Сераписа появились только среди иноземных жителей Мемфиса.

Мы не можем делать точные выводы ни о том, отождествлялся ли Серапис с каким-либо другим богом, ни о происхождении его имени. В источниках содержатся лишь очень сомнительные, зачастую чрезмерно романтизированные, сведения на этот счет. Тацит и Плутарх, два античных автора, пользовавшиеся огромным уважением, начинают свой рассказ с описания сна, в котором Птолемею явился загадочный юноша, приказавший забрать свое изваяние из Понта и доставить его в Александрию. Произнеся эти слова, незнакомец исчез в пламени. Птолемей собрал самых мудрых египетских жрецов и попросил их расшифровать сон. То, что незнакомец имел в отношении Птолемея добрые намерения, было очевидно. Но никто так и не решился отправиться в путь, ибо жрецы ничего не слышали о Понте и не знали, какому богу поклоняется местное население. В Александрии тогда находился Тимофей, афинянин, посвященный в разного рода мистерии, и Птолемей обратился к нему. Тот знал больше – путешественники, отправлявшиеся в путь в поисках приключений, часто рассказывали ему о Синопе, богатом городе, стоявшем на побережье Черного моря, и о расположенном в нем храме повелителя загробного мира Гадеса и его супруги Прозерпины. Птолемею этих слов оказалось вполне достаточно. Он отправил Тимофея в Синоп, снабдив его подарками для местного правителя, и велел любой ценой привезти оттуда в Александрию статую.

Но погода была неблагоприятной, и, чтобы избежать кораблекрушения, путешественники вынуждены были остановиться на острове Делос. Там располагалось святилище Аполлона, и посол Птолемея решил воспользоваться ситуацией и спросить совета у оракула. Предсказание оказалось вполне обнадеживающим: Тимофей должен был продолжить путешествие, забрать статую Гадеса, а изваяние Прозерпины оставить жителям Синопа. Очевидно, то, что в Синопе находятся два изваяния божеств, а в Александрии, городе, основанном таким выдающимся человеком, как Александр Македонский, нет ни одного, выглядело несправедливым. Успокоенный этой мыслью, Тимофей продолжил свое путешествие.

Прибыв в Синоп, Тимофей с разочарованием узнал, что местные жители не разделяют его убеждения, а правитель, с радостью согласившийся принять подарки Птолемея, не собирается отдавать статую. Переговоры, впрочем так и не приведшие к какому-либо результату, продолжались три года, пока терпение Птолемея не лопнуло и он не отправил в Синоп новое посольство с более ценными подарками. Царь благосклонно встретил посланцев Птолемея и принял новые подарки, но продолжал придумывать все новые поводы, якобы вынуждающие его оставить статую в Синопе. Прошло еще три года, а Тимофей уже находился на грани отчаяния. Но бог решил проблему самостоятельно и сам перешел на корабль.

Существует и менее определенная версия о том, что Серапис был связан с Осераписом (Осирисом-Аписом), быком Аписом, отождествленным после смерти с Осирисом, и с небольшим холмом Синопейон, расположенным неподалеку от Мемфиса, где стоял Серапеум. Имеется и более современная гипотеза о том, что Птолемей позаимствовал имя Сераписа в Вавилоне. Если верить Арриану, приводившему в своем сочинении довольно достоверные сведения, в этом городе существовало святилище Сераписа. Именно туда отправились Селевк и другие военачальники накануне смерти Александра, чтобы попросить бога сохранить ему жизнь. Когда Птолемей, возможно принимавший участие в этом событии, стал придумывать имя для созданного им бога, он мог вспомнить о вавилонском божестве.

Каким бы ни было происхождение имени александрийского Сераписа, при изображении его облика использовался греческий, а не египетский канон – внешне этот бог напоминал скорее Зевса, чем Осириса. У него была борода, а на голове возвышался калаф, или корзина. В руке он держал скипетр, а у его ног сидел трехголовый Цербер, свидетельствующий о том, что Серапис считался правителем загробного мира. Вскоре к нему присоединилась Исида, великодушная юная богиня-мать, с головой, увенчанной полумесяцем, держащая на руках младенца Хора. Так образовалась александрийская триада. Живший в более поздний период Апулей вложил в ее уста следующие слова: «Вот я пред тобою, Луций, твоими тронутая мольбами, мать природы, госпожа всех стихий, изначальное порождение времен, высшее из божеств, владычица душ усопших, первая среди небожителей, единый образ всех богов и богинь, мановению которой подвластны небес лазурный свод, моря целительные дуновенья, преисподней плачевное безмолвие» [7] Данный фрагмент «Золотого осла» приведен в переводе М. Кузмина. ( Примеч. пер. ) .