Роман Подольный - Пути народов

Говоря короче, человек еще в детстве «выучивается» на бразильского индейца или китайца, шведа или украинца, малайца или египтянина.

Люди разных народов даже в нашем веке не только по-разному говорят, но и по-разному одеваются, по-разному едят, здороваются, даже спят. Да, я не шучу — даже спят. Во многих областях Индии, например, принято подкладывать особую твердую подушечку… под ноги.

Бесчисленны различия в обычаях у людей, живущих в соседних и дальних странах, а обычаи — только часть культуры, культуры, о которой так и принято говорить, что она национальна по форме. Свои песни, свои танцы, свои любимые орнаменты у каждого народа. Но культура шире и этого. Опыт каждого народа, как составной части человечества, создал во многих районах мира особые орудия труда, не во всем похожие на другие. Плуг, созданный русским народом за его многовековую историю, не похож на плуг украинский; латышская телега отличается кое в чем по конструкции от белорусской, немецкой, испанской. Некоторые особенности плуга (или телеги) могут быть связаны с особенностями почв (или дорог), другие объясняются просто-напросто тем, что многие задачи можно решить разными способами.

Культура в какой-то степени национальна и тогда, когда это существительное применяют в самом широком из возможных его смыслов, объединяя этим понятием все проявления материальной и духовной деятельности людей.

Национальные особенности культуры человек усваивает в детстве. Американские социологи отмечают, что иногда приезжему английскому профессору, прожившему в США лет 5—10, трудно освоиться с некоторыми деталями американского быта, которые кажутся само собой разумеющимися десятилетнему полуграмотному сыну итальянских эмигрантов, успевшему «выучиться на американца». Иначе говоря, профессор ведет себя еще как англичанин, а мальчик — как американец.

Но культура народа складывается и развивается вместе с самим этим народом. А с чего начинается народ?

Среди самых знаменитых путешествий мира по праву занимает свое место описанная Марком Твеном поездка Гека Финна и беглого негра Джима по реке Миссисипи.

Однажды герои этого путешествия заговорили о французском языке. Но предоставим слово им самим:

— Что ты, Гек, да разве французы говорят не по-нашему?

— Да, Джим, ты бы ни слова не понял из того, что они говорят, ни единого слова!

— Вот это да! Отчего же это так получается?

— Не знаю, отчего, только это так. Я в книжке читал про ихнюю тарабарщину. А вот если подойдет к тебе человек и спросит: «Парле ву франсе?» — ты что подумаешь?

— Ничего не подумаю, возьму и тресну его по башке, — то есть если это не белый. Позволю я негру так меня ругать!

— Да что ты, это не ругань. Это просто значит: «Говорите ли вы по-французски?»

— Так почему же он не спросит по-человечески?

— Он так и спрашивает. Только по-французски.

— Смеешься ты, что ли? Я и слушать тебя больше не хочу. Чушь какая-то!

— Слушай, Джим, а кошка умеет говорить по-нашему?

— Нет, не умеет.

— А корова?

— И корова не умеет.

— А кошка говорит по-коровьему или корова по-кошачьему?

— Нет, не говорят.

— Это уж само собой так полагается, что они говорят по-разному, верно ведь?

— Конечно, верно.

— И само собой так полагается, чтобы кошка и корова говорили не по-нашему?

— Ну еще бы, конечно.

— Так почему же и французу нельзя говорить по-другому, не так, как мы говорим? Вот ты мне что скажи!

— А кошка разве человек?

— Нет, Джим.

— Так зачем же кошке говорить по-человечески? А корова разве человек? Или она кошка?

— Конечно, ни то, ни другое.

— Так зачем же ей говорить по-человечески или по-кошачьи? А француз человек или нет?

— Человек.

— Ну вот видишь! Так почему же, черт его возьми, он не говорит по-человечески? Вот ты что мне скажи!

Вопрос, заданный Джимом, давно волновал людей, гораздо более образованных, чем он.

Почему на земле живут разные народы, почему человечество не говорит на одном языке? Это очень хотелось понять людям всех времен. И так как подлинных причин они не знали, да и знать еще не могли, то приходилось их выдумывать. Человек ведь по самой природе своей не может и не хочет ничего оставить невыясненным.

Но выдумка, увы, не может заменить истины, хотя продолжает порою жить и после того, как в нее перестанут верить.

Есть у нас для шума и беспорядка точное определение. «Что это у вас за вавилонское столпотворение?» — может спросить учитель, застывая в дверях расшалившегося класса. Не задумывается он о том, что вспоминает библейскую легенду, которой по крайней мере двадцать пять — тридцать веков. Возгордились когда-то люди и решили построить башню до небес. Так энергично взялись они за дело, что сам господь бог встревожился: почему-то не понравилась ему эта затея. Сказал себе господь бог: «У них у всех один язык, и все, что они захотят сделать, будет для них возможно». И «смешал» он их языки, то есть заставил людей говорить на разных языках. Перестали люди понимать друг друга, начали ссориться и разошлись, оставив башню недостроенной.