Денис Хрусталёв - Ледовое побоище в зеркале эпохи [Сборник научных работ, посвященный 770-летию битвы на Чудском озере]

Все это делалось, безусловно, в пику Новгороду, которому Ярослав Владимирович не простил изгнание из Пскова в 1232 году. При этом он должен был знать, что псковичей, которые в 1233 году отказались его принять по причине его союзнических отношений с ливонцами, политика Новгорода также не устраивала. Социальные верхи Пскова были заинтересованы в усилении псковского присутствия в ливонских землях, что, во-первых, обеспечивало Пскову возможность развивать свою торговлю со странами Западной Европы в обход Новгорода, а, во-вторых, давало им возможность собирать дань с народов, населявших Северную Латгалию и Южную Эстонию. Через эти земли к тому же проходил основной путь, соединявший Псков с устьем Даугавы, и контроль за этой важной магистралью также входил в сферу псковских интересов. К этому надо также добавить, что Новгород, стремившийся получать с Прибалтийского региона как можно больше добычи, совершал туда грабительские походы, вслед за которыми следовали ответные нападения на русские земли, причем первый удар принимал на себя именно Псков [967].

При наличии таких серьезных противоречий о прочном союзе Новгорода и Пскова не могло идти и речи. Вместе с тем становится понятным, почему Псков в своей внешней политике проявлял большую заинтересованность в союзе с ливонскими государями, в которых видел потенциальную опору в противостоянии Новгороду. При этом Ярослав Владимирович выступал в роли связующего звена. Так в 1236 году он с отрядом из 200 человек участвовал в походе рыцарей-меченосцев на Литву, который завершился их разгромом при Сауле [968]. Примечательно то, что об участии новгородских войск в этом походе речь не идет, что, скорее всего, свидетельствует о стремлении Ярослава Владимировича проводить самостоятельную внешнюю политику и о его расчете с помощью ливонцев окончательно отделиться от Новгорода.

В начале сентября 1240 года ливонское войско появилось в Псковской земле. В его составе были отряды дерптского епископа, братьев-рыцарей и вассалов Ливонского ордена, а также дружина русского князя Ярослава Владимировича, которого русский летописец называет руководителем всего похода [969]. Вряд ли это имело место, хотя подобное высказывание может свидетельствовать о намерении летописца акцентировать участие князя, действия которого, безусловно, находились в зоне самого пристального внимания изборян и псковичей.

16 сентября ливонцы подошли к Изборску, и, как сообщает ЛРХ «в замке не возрадовались их приходу» [970]. Город был взят штурмом, в ходе которого погибло около 600–800 человек, после чего был разгромлен высланный ему на помощь псковский отряд во главе с воеводой Гаврилой Гориславичем [971]. Подойдя к Пскову, крестоносцы осадили его, но взять смогли лишь неделю спустя. По сообщению летописи, там были взяты в заложники сыновья знатных псковичей, что должно было повлиять на окончательное решение о сдаче города, в котором проновгородская партия по-прежнему была сильна [972]. Примечательно, что посаженных в Пскове двух немецких фогтов поддержала часть псковского населения во главе с Твердилой Иванковичем. Последних-то и критикует советская историография, называя их изменниками [973]. Вместе с тем не стоит забывать, что и русские летописи и ЛРХ говорят о том, что и под Изборском и под Псковом, как и в 1233 году, ливонцы встретили сопротивление, вызванное нежеланием впускать немцев в город. В данной ситуации можно согласиться с мнением Е.Л. Назаровой и признать, что появление ливонцев под Псковом не было внезапным, и у псковичей была возможность подготовиться к обороне. В сражении с немцами приняли участие молодые представители боярских родов, стоявших на проновгородских позициях, которые и были взяты в заложники, чтобы вынудить власти сдать Псков. И поскольку помощь из Новгорода не приходила, сторонники союза с немцами убедили остальных сделать это [974].

Однако существует мнение, что «захват» Изборска и Пскова рыцарями Ливонского ордена, возможно, представлял собой лишь временный ввод ограниченного военного контингента в пределы Псковского княжества, произведенный по просьбе законного правителя Пскова князя Ярослава Владимировича [975], который тем самым хотел, прежде всего, покончить с претензиями Новгорода на управление Псковской землей, а также заключить с ливонскими немцами договор о границе, которая должна была проходить, скорее всего, между Изборском и Псковом. Территориальную уступку, о которой сообщает документ 1248 года, можно, таким образом, рассматривать как плату за услугу, оказанную орденом псковскому князю. Обоснованности данной позиции придает то, что сведения на этот счет содержат не ливонские, а псковские источники. Это позволяет нам считать, что псковские летописцы, не скрывавшие факт сотрудничества псковского князя и части псковичей с немецкими рыцарями, а также того, что Изборск являлся предметом договора русского князя с магистром ордена, воспринимали это как нечто обыденное.