Артём Федорчук - Фальсификация исторических источников и конструирование этнократических мифов

Сейчас я хочу перейти к ряду базисных проблем, которые нам действительно стоит всерьёз рассматривать. Потому что говорить приходится нс о курьёзах, а о серьёзных научных, общественных, политических проблемах, которые высвечиваются такого рода фальшивками. Сегодня многие из наших специалистов, пытающихся критиковать версии альтернативной истории, дают волю своим эмоциям и вовсю бичуют так называемых дилетантов, которые вольно обращаются с источниками и занимаются искажениями. Разумеется, это возмущение имеет под собой основание. Нынешнее небрежное обращение с историческими источниками отчасти объясняется падением уровня образования и особенно пренебрежительным отношением к источниковедению. Но если дело обстоит так просто, почему среди дилетантов и недоучек встречаются профессионалы? Причём иной раз с научными степенями. Почему их построения охотно принимаются издательствами и привлекают внимание политиков и творческой интеллигенции? Почему, наконец, они пользуются успехом в широких кругах общественности? Причём в такой степени, что протесты учёных не оказывают никакого влияния на общественное мнение.

Тут я хочу рассмотреть три основных момента. Первое — это групповые интересы. Второе — это конфликт лояльности, который характерен для современных учёных. И третье — соотношение народных и государственных мифов, с одной стороны, и научной парадигмы — с другой. Мы не сможем ответить на эти вопросы, оставляя за бортом понятие «альтернативная история», игнорируя сё роль в общественном сознании. В современном обществе стержнем общепризнанной истории является версия, одобренная государством, то есть господствующей элитой. Но современное общество имеет сложный состав, и составляющие его группы, с одной стороны, обладают своими интересами, но, с другой стороны, в разной степени имеют доступ к власти, к жизненно важным ресурсам и привилегиям. Этим и объясняется напряжённая борьба, которая ведётся между такого рода группами. В условиях авторитарного режима эта борьба ведётся как бы под ковром и по большей части скрыта от общественности. Но с развитием демократии различные группы всё громче заявляют о своих интересах и претендуют на определённые права. В разных контекстах состав этих групп может отличаться. Иногда это локальные или региональные общности. Иногда они имеют культурный, языковой или этнический характер. Иногда группировка создаётся по принципу расы, иногда — по полу и возрасту, но сколь бы разными ни были их цели, выступления тем эффективнее, чем больше их члены ощущают своё единство. А важной скрепой такого единства и служит представление об общем прошлом, о пережитых вместе победах, поражениях и утратах.

Это важно. Это их символический капитал, во-первых, способствующий самоутверждению, во-вторых, дающий обильные аргументы для борьбы за достижение определённых социальных, культурных и политических целей. И, в-третьих, это даёт очень важные символы, которыми оперируют лидеры этих движений. Возьмём, к примеру, символику. Обратите внимание на гербы постсоветского пространства, и вы увидите, что, например, герб Республики Саха заимствовал петроглиф, который обнаружили археологи, а у марийцев на гербе виден фрагмент национального узора. То есть вы увидите в современной символике очень много апелляций к народному искусству, к народной традиции или напрямую к археологическим находкам. Вот ещё вспоминается аланский барс в Северной Осетии. Или такой же барс в Татарстане. Оба они восходят к одному и тому же источнику.

Сегодня наблюдается большой спрос на альтернативную историю, представленную региональной историей, этнической историей, феминистской историей, историей молодёжных субкультур, историей геев и лесбиянок и т. д. Ясно, что чем больше таких обособленных историй, тем более мозаичным становится историческое поле. Тем в большей мере оно распадается на разнообразные, конкурирующие между собой микроистории. Важно, что на какие бы источники они ни опирались, они неизбежно отражают интересы вполне определённых групп, рассматривающих историю под определённым углом зрения. Поэтому одни и те же факты создатели таких историй могут трактовать по-разному.

Чем острее группа ощущает несправедливое к себе отношение, сегодня или в прошлом, и чем привлекательнее стоящие на кону дивиденды, тем больший приоритет групповые интересы имеют над щепетильным отношением к историческим фактам. Хочу обратить ваше внимание на очень важный и очень серьёзный момент. Здесь приходят в столкновение, с одной стороны, лояльность специалиста своей группе, а с другой — его готовность придерживаться профессиональной этики. Если, как это нередко случается, специалист ассоциирует себя прежде всего с интересами своей группы, то в такой ситуации лояльность группе может пересиливать. И для специалиста оказывается возможным нарушение принятых научных методик и установок. Как показывает окружающая действительность, любое общество живёт определённым мифом, который является концентрированным выражением доминирующего мировоззрения. Если, будучи членом данного общества, учёный его разделяет, то его научные построения могут служить укреплению такого мифа. При этом сам учёный может верить в то, что отстаивает объективную научную истину. А человек со стороны увидит в таких построениях всего лишь псевдонауку.