Артём Федорчук - Фальсификация исторических источников и конструирование этнократических мифов

На «Православном Форуме Апостола Андрея Первозванного» дискуссия постепенно перешла к теме голодомора. Участник диспута из Украины писал: «Революция задумывалась и делалась в России. При молчаливом потворстве и/или активной поддержке русских, т. к. если б не было поддержки БОЛЬШИНСТВА, то революция не состоялась бы. А Украина, хочу напомнить, на момент революции была вполне самостоятельным государством, которое уже начали признавать другие государства (правда, за такой короткий срок только Аргентина успела). И большевики НАПАЛИ на Украину и ОККУПИРОВАЛИ её. Поэтому историческая ответственность лежит на титульном народе — русских»; «Так я ж говорю — подавляющее большинство русских не справились с большевиками. Это я и называю "исторической ответственность русского народа" за происшедшее»; «ТРИ голода в Украине были по вине центрального правительства в Москве». Приведём также один из ответов его российского оппонента: «Если я дам цитаты про вывозимый с России хлеб во время голода (скажем в том же Поволжье), то Вы извинитесь на этом форуме перед народом России за свой пещерный русофобский бред?» [604]Как видим, обсуждение «письма запорожцев» вылилось в спор по наиболее острым и болезненным проблемам русско-украинских отношений.

На форуме клуба RaccWars (Санкт-Петербург), объединяющего автомобилистов, обсуждение текста «письма» также обернулось дискуссией националистической направленности, хотя и значительно менее острой. Её краткость даёт возможность привести высказывания с относительно небольшими сокращениями, что позволяет наблюдать механизм постепенного обострения обсуждения: 1. «Занимательную переписку вели казаки с султаном, я вам скажу…»; 2. «Я рыдала. Хохлы как всегда в своем репертуаре»; 3. «Суперски!!! Достойный ответ!!! Нахрен этим гадам зазнаваться! А то, блин, царь над царями— псих над психами! Тока это не хохлы, это украинцы! Хохлушками можно называть меня, Анжелу… потому что украинцы живут на Украине, а хохлы, там, где лучше!»; 4. «Ну если такая "национальность" определяется местом рождения, то и в этом случае к хохлам меня не отнесть: я тогда…СССР-ка (звучит-то как неприлично), как, впрочем, и все тутошние жители, рождённые в СССР, но никак не хохлушка — к их нации не имею никакого отношения (и слава Богу, потому как их ну терпеть ненавижу!), а там, где лучше живут не хохлы, а евреи»; 5. «А у меня видать корни с той стороны. Иногда, знаете ли, хочется вареной картошечки с укропчиком, теплого хлебца, чесночку с зеленым лучком, сальца из морозилочки с тоненькими мясными прожилками, и все это под горилку… эээх. Тока чур не пугаться — не из хохлов я. С Кубани»; 6. «С дества две вещи (чёртово слово, наверняка ошибся) не люблю — расизм и негров»; 7. «Анжела, прости, бога ради, если задела тебя за живое. Конечно, быть гражданкой Украины это нынче позор… Хотя странное определение "национальности" по месту рождения… получается, что я немка, ведь имела неосторожность родиться в Германии. Только зря так этого чураешься — ведь всем известно, что хохлушки мужчинам нравились, нравятся, и будут нравиться!!!» [605].

Таким образом, мы видим, что антитурецкий памфлет, проникший в XVII в. из европейской прессы в русскую и украинскую литературу, постепенно потерял своё первоначальное значение и стал тиражироваться как свидетельство величия национального духа русских и/или украинцев. Со временем его популярность только растёт, а попытки отдельных учёных обратить внимание на апокрифический характер текста игнорируются общественным сознанием. Вряд ли можно сомневаться, что голос специалистов будет услышан только после того, когда общество найдёт более действенные средства для формирования своей национальной и культурной идентичности.

Практика подделки святых мощей известна учёным со времён христианского Средневековья. Народу всегда требовались вещественные доказательства чудес и святости. Не случайно одним из желательных признаков для канонизации святого выступает наличие нетленных останков. Соборы и монастыри по всей Европе соревновались в коллекционировании как можно большего количества бурых частиц человеческой плоти, которые можно было более или (чаще всего) менее достоверно связать с именами почитаемых святых. Уже тогда сложилась традиция подшучивать над такими увлечениями, и византийский поэт первой половины XI в. Христофор Митиленский позволил себе написать: