Анатолий Кирпичников - Крепость Орешек

Специалистов давно интриговала фраза летописца о том, что в 1410 году новгородцы «заложиша город камен у Орешка около посада». Этот факт свидетельствовал об относительном подъеме городского благосостояния, ибо немногие города Руси того времени имели каменные кремли и каменные посады. На посаде, обычно густо застроенном, проживало основное население города. Заманчиво было определить это место.

Поначалу казалось, что остров слишком мал для посада и его следует искать на берегах Невы. В канавах, на срезах у дорог, на огородах обнаружили черепки, относящиеся к XV–XVI векам. Да, ореховцы жили здесь, но никаких признаков упомянутых в летописи каменных стен найдено не было. Находившиеся на материке части города, отрезанные от крепости широким водным пространством, лишь позже приобрели значение посадов, но и тогда здесь, очевидно, не возникли каменные заграждения. В дальнейшем это обстоятельство стало неблагоприятно сказываться на росте Орешка: слишком уж разобщены и беззащитны были части города, разделенные водой.

Поиски первоначального посада снова привели археологов на остров. На то, что его надо искать здесь, указывало и летописное упоминание о том, что посад размещался «у Орешка», то есть в непосредственной близости к крепости, построенной при архиепископе Василии. Она занимала небольшую часть острова, а на остальной, как выяснилось в процессе дальнейших раскопок, располагался посад. Следы плотной деревянной застройки выявлены на всей территории острова. В одном месте удалось наткнуться на 3,5-метровый по ширине массив стены, построенной в 1410 году. Она выполнена в той же технике, что и укрепления архиепископа Василия и прослеживается вдоль береговой линии на трассе 50 метров. Эта стена примыкала к крепости 1352 года и окружала первые дома посада, построенные, как показал дендрохронологический анализ бревен, в 1419–1430 годы. Таким образом, к этому времени весь остров был прикрыт каменным панцирем стен и застроен.

Что представляли собой постройки посада? Его остатки залегали рядами на дне раскопа. Каждые 30–40 лет случались пожары, и каждые 30–40 лет возникал новый строительный ярус — своеобразный отпечаток вновь отстраивавшегося города. Если расчистить этот ярус, то можно получить отчетливый план всех сооружений.

Древнерусский город обычно представляют в виде затейливых многоярусных теремов, башен и переходов. Так, может быть, и было в крупных городах. Орешек же XV века был одноэтажным.

Археологические остатки деревянного города не требуют особой фантазии для его воссоздания. Целое узнается здесь по конкретным и точным деталям. Представьте, что вы идете по узкой улице. Кое-где положены мостки. По бокам сплошные, спланированные по определенному плану, огороженные частоколом усадьбы. Двор средневекового горожанина — это целый улей построек. К улице обращен дом, в глубине усадьбы — баня, амбар, иногда изба для работников. Между постройками — мощеная площадка. Это открытый загон для скота. Сады, огороды, покосы из-за недостатка места отсутствуют, видимо они располагались вне острова.

Строения ставили, как видно по нижним венцам, прямо на землю или на сооружения предшествующей поры. Отдельно стоящая баня узнается по большей, чем обычно, печи, венику, оставленному как будто совсем недавно. Типичный дом того времени состоял из холодной (кладовая и спальня) и теплой (с печью) половин, соединенных сенями. Внутри усадебного дома среднего горожанина никакой роскоши: полати, нары, скамьи вдоль стены. Ореховцы жили тесно, экономно, без излишеств. Вещи, бывшие в употреблении, использовались вторично. Мы встретили ставню окна, положенную вместо порога, и дверь, которая служила столом. Попадались обломки горшка или бруска в качестве грузила.

Человек работал, а затем решил передохнуть. Отложил в сторону топор, рядом — снятую с головы шапку. Человек отошел, может быть, напиться, и обратно почему-то не вернулся. Так оно было или нет, сказать трудно. Но факт остается фактом — у перегородки хлева спустя 500 лет с момента потери археологи подобрали войлочную шапку и топор с целым топорищем длиной 80 сантиметров.

Головных уборов древних ореховцев в натуре еще никто никогда не видел, и найденная шапка является, бесспорно, уникальной этнографической ценностью. Любопытно, что по своей колпаковидной форме и характерному отвороту она очень похожа на уборы простолюдинов — «московитов», как их изображали путешественники-иностранцы.