Н. Румянцев - Жила ли Дева Мария?

После смерти своего сына Мария пребывала много лет в Иерусалиме, в доме апостола Иоанна, которому препоручил на кресте сам Иисус. Здесь она проводила время в проповеди христианства, молитве и рассказах ученикам об обстоятельствах своей и сына жизни. Во время гонения на иерусалимскую церковь со стороны Ирода она вместе с Иоанном переселилась в г. Эфес, после чего путешествовала по многим местам, посетив, между прочим, Лазаря «четверодневного», епископствовавшего на острове Кипре и никогда тоже не существовавшего в действительности. Ко времени своей смерти она жила опять в Иерусалиме, подвергаясь здесь всяческим опасностям со стороны врагов христианства.

О предстоящей кончине ей возвестил сам Иисус, и она мирно почила в кругу апостолов и членов иерусалимской общины. Смерть ее сопровождалась многоразличными чудесами, сам спаситель с сонмом ангелов и святых спустился в сияющем свете и принял ее душу. Небесное облако окружало также тело и апостолов, когда они несли последнее к месту погребения. Апостолы тоже были заранее предвещены о времени предстоявшей смерти богоматери, и так как находились вдали от Иерусалима на проповеди, то были чудесно перенесены к ней на облаках, — все, кроме Фомы «неверующего», последний почему-то задержался и опоздал.

Мария была похоронена под Иерусалимом, рядом со своими родителями и Иосифом. На третий день после ее смерти явился, наконец, запоздавший Фома и пожелал посмотреть тело погребенной, но, когда открыли гроб, тела там уже не оказалось: Мария телесно была взята на небо. Когда после этого апостолы за трапезой беседовали об исчезновении тела Марии, то вдруг увидели ее живой, во плоти, на небесах, и она сказала им оттуда: «Радуйтесь!», т. е., по древнему, — «здравствуйте!» Таким образом, в отношении своего посмертного существования она последовала примеру своего божественного сына.

Таковы в общих чертах раннехристианские сказания о последних моментах земной жизни богоматери.

Все эти апокрифические сказания мы привели, с одной стороны, потому, что они лишний раз показывают, как протекал процесс историзации Марии и выработки ее мнимоземной истории; с другой — потому, что христианская церковь использовала их в качестве мнимоисторической подкладки под ряд своих «богородичных» праздников, играющих большую роль в культе и в народном быту, хотя и отбросила самые произведения, зачислила в разряд «отреченных». Спрашивается теперь, — откуда ранние христиане черпали свой материал для этих сказаний и произведений, что служило для них источниками? Ответ на это дает нам беглый обзор сказаний и их мифологических мотивов.

Начнем с раздела о зачатии и рождении Марии. Темы его и общий план взяты из соответствующих евангельских сказаний об Иоанне-Крестителе и Иисусе (у Матфея и Луки), а материал, вплоть до некоторых мелочей, из ветхозаветных историй об Исааке, Самсоне и пророке Самуиле, матери которых, бездетные, тяготящиеся своим бесплодием и не надеющиеся уже на свой престарелый возраст, рождают их чудесным, неожиданным образом, при чем перед тем выслушивают соответствующие благовествования, предсказания из уст божественных вестников.

Особенно основательно использованы здесь сказания о «заматоревшей во днех» Сарре с Исааком, имена коих не случайно упоминаются автором, а также о матери Самуила — Анне, которая заранее посвящает богу имеющегося родиться от нее ребенка и имя которой — Анна — было присвоено, тоже не случайно, матери Марии (I Царств., 1–2). Торжественный пир и чудесно быстрый рост младенца — обычные сказочные мотивы.

Второй раздел в части мотива оставления Марии при храме, с одной стороны, навеян евангельской сценой принесения Иисуса в храм; с другой — является переработкой ветхозаветного сказания все о том же Самуиле, с детских лет посвященного на служение при храме; с третьей, здесь далекий отзвук того, что в образе богоматери скрывается богиня, связанная с храмовой проституцией посвященных ей женщин, девушек. Иными словами, посвящение Марии на служение при храме и длительное, до замужества, пребывание ее там придают ей сглаженные здесь черты храмовой блудницы, своим телом служащей многоименной богине. Эти черты придает ей и та деталь, что ей было поручено ткать занавес или ковер для храма, что как раз входило в древности в обязанности проституток-служительниц при храме. Не случайно здесь также сравнение Марии с голубкой: последняя, как мы помним, являлась некогда священной птицей и символом, образом богини разврата.