Валерий Замулин - Забытое сражение Огненной Дуги

Во-вторых, командир 3-го тк располагал достаточно скромными силами. К утру 9 июля в его соединениях числилось в строю в общей сложности 178 танков и 23 StuG, которыми он одновременно должен был удерживать 10 км фронта на правом фланге корпуса и решать проблему на левом крыле. Больше всего исправных боевых машин имела 6-я тд — 70, но непосредственно для прорыва советской обороны были пригодны лишь 50, остальные — командирские, Т-2 и огнеметные могли использоваться лишь в качестве вспомогательных средств борьбы и управления. В 19-й тд в строю числилось меньше техники — в общей сложности 36 танков (один командирский). Наиболее тяжелое положение сложилось в 7-й тд, в ее 25-м тп (боеспособными были лишь 39 танков, в том числе 3 командирские и 4 Т-2). Высокие потери понес и 503-й отб, из 45 «тигров», числившихся в его составе, исправными были только 33. Таким образом, для выполнения главной задачи генерал теоретически мог использовать 130 боевых машин. «Теоретически» — потому, что, как уже отмечалось выше, вечером 8 июля из штаба армии он получил информацию о намерении русских предпринять сильный танковый контрудар по флангам его корпуса. Хотя его разведка и не отмечала большого скопления бронетехники непосредственно на флангах, тем не менее Брайт не мог игнорировать развединформацию и был обязан на утро 9 июля сформировать собственный подвижной резерв. Учитывая высокую убыль танков в 11-м и 27-м тп и предстоящий захват укрепрайона под Белгородом, выход был как минимум один — боевую группу гренадеров в полном составе и часть сил бронетехники одного из танковых полков не вводить в бой. Выбор пал на подразделения Унрайна и фон Оппельна. Учитывая, что боевые действия будут разворачиваться на небольшом «пятачке», этих сил было достаточно, чтобы продержаться и отбить первую атаку, пока подойдут танки, участвовавшие в наступлении.

Судя по приведенному выше документу, схема боя двух ударных групп 3-го тк строилась по принципу работы молотобойца. В качестве «наковальни» должны были выступить войска группы «Юг». Три пехотных полка, входившая в ее состав 168-я пд располагались полукольцом по линии: восточные окраины Ближней Игуменки (442-й грп) — хутор МТС — /иск/ южные окраины Старого Города (429-й грп) и через Донец; до леса севернее с. Покровка (417-й грп). В качестве средств усиления здесь оставались 19-й рб, 73-й грп и огнеметные танки 6-й тд. Замечу, что и гренадерский полк 19-й тд, и ее разведбат были заметно потрепаны. К примеру, во всех ротах полка насчитывалось чуть больше 400 человек, то есть к этому моменту у противника каждый солдат был на счету.

В «молот» вошли: группа Биберштайна (усиленная уже в ходе боя примерно 60 танками 11-го тп), бронегруппа Вестхофена с 74-м грп, а также разведбат Квентина с 228-м дивизионом. Удержание рубежа Мелехово — /иск/Шляховое — хут. Калинин — Севрюково методом активной обороны было поручено гренадерам полковника М.Унрайна и танкистам полковника фон Оппельна. 2/503-я отб, выведенная из подчинения 19-й тд, находилась в резерве командира корпуса, и на ее базе утром 9 июля была спешно сформирована еще одна боевая группа под командованием майора графа Кагенека сначала для отражения контратаки 276-й гв. сп, после чего она была задействована для вспомогательного удара на хут. Постников. А рота Т-6, находившаяся в распоряжении 6-й тд, в этот день использовалась в ходе прорыва рубежа 92-й гв. сд у Дальней Игуменки. Таким образом, в ударных группах «Юг» и «Север» находилось 75 % (151 шт.) исправной бронетехники 3-го тк, из которой до 86 % будет введено в бой.

Как же строилась советская оборона на направлении главного удара АГ «Кемпф»? Для дальнейшего сдерживания наступления противника в северном и северо-восточном направлениях руководство 69-й и 7-й гв. А готовилось использовать два основных метода: пассивный — укрепление предполагаемого участка прорыва (81-я гв. и 92-я гв. сд) всеми имеющимися средствами и короткие фланговые контрудары по клину корпуса Брайта.

Судя по архивным документам, немцы не рассматривали советскую пехоту как серьезную силу в борьбе с их танковыми соединениями, справедливо считали индивидуальную подготовку наших бойцов слабой, а экипировку и вооружение не отвечавшими требованию современного боя. Но при этом указывали, что если стрелковые части РККА занимают подготовленный рубеж и чувствуют поддержку (даже небольшого количества) артиллерии и танков, то дерутся яростно и фанатично. Боевые действия в первые дни Курской битвы показали, что важнейшим элементом при укреплении позиций советской пехоты, который заметно повышал ее устойчивость, являются мины. По уровню их насыщенности полоса 7-й гв. А уступала лишь 6-й гв. А. Причем плотность минных полей была значительна не только на переднем крае главной полосы, но и в глубине обороны. Они опоясывали населенные пункты и перекрывали все танкоопасные направления. Даже в сочетании с незначительным количеством артиллерии (в отдельных случаях только батальонами ПТР) наши стрелковые подразделения оказывались в состоянии не только сбивать темпы атак, но и приостанавливали наступление бронегрупп несколько часов кряду. В отчете инженерных войск Воронежского фронта отмечается, что «минные поля в основном устанавливались в увязке с огневой системой стрелковых, артиллерийских и танковых частей. Но были случаи, когда они устанавливались и изолированно, а саперы огнем своих ПТР, пулеметов и винтовок обеспечивали прикрытие этих заграждений. Например: на одном минном поле расчет ПТР красноармейца Печен к и на уничтожил огнем противотанкового ружья 4 танка противника» [467].