Элеанор Херман - Элегантная наука о ядах от средневековья до наших дней [Как лекарственные препараты, косметика и еда служили методом изощренной расправы]

Один из наиболее ярких примеров, иллюстрирующих эту разницу, произошел в 1867 году, когда группа из двадцати человек, обедавшая в отеле «Иллинойс», отравилась печеньем, по ошибке испеченным не из муки, а из мышьяка. Один из гостей почувствовал недомогание, стоило ему только встать из-за стола, в то время как прочим стало дурно спустя несколько часов, хотя они обедали в одно время. У всех жертв наблюдались тошнота и диарея; другие симптомы (жгучая боль в животе, ларингоспазм, судороги и конвульсии) проявились не у каждого отравленного. Один страдал от тяжелой диареи и трудностей с мочеиспусканием в течение нескольких недель, однако никто не умер.

Разумеется, королевская семья не стала бы ожидать за столом час или два после того, чтобы увидеть, если у дегустатора начнутся рвотные позывы – ведь к этому времени их блюда остынут до неприличия! Короли и придворные лекари явно не догадывались о возможной временной задержке и полагали, что дегустатора, отведавшего яд, начнет рвать в ту же секунду. Они также целиком полагались на распорядителей в вопросе необычных ароматов и вкусов.

По словам Маймонида, предпочтительно, чтобы распорядитель (или хозяин, которого король подозревал в недобрых намерениях) не просто деликатно отведал блюдо, но съел изрядную порцию. «Если кто хочет защититься от кого-то другого, в ком сомневается, – писал философ, – то не должен прикасаться к своей пище, пока подозреваемый не съест достаточное ее количество. Не следует довольствоваться одним только глотком в присутствии короля, как это делали королевские повара, которых я видел».

Чтобы предотвратить отравление своего сына и наследника, будущего Эдуарда VI, Генрих VIII заставлял дегустаторов до отвала набивать животы молоком, хлебом, мясом, яйцами и маслом молодого принца, прежде чем мальчик хотя бы брался за ложку.

К Средневековью дегустация королевской пищи превратилась в сложный набор протоколов, ритуалов и предосторожностей. Начиналось все на королевской кухне. Вот как это описано в отчете о банкете 1465 года по случаю вступления в должность Джорджа Невилла, архиепископа Йоркского: «Тем временем дегустатор направляется в подсобное помещение, – рассказывает автор, – и пробует каждое блюдо, а затем дает лакею и повару отведать всякий соус, который попадает на стол… и понемногу от каждого блюда тушеного, жареного, вареного или запеченного… а затем по кусочку от прочих блюд, таких как десертные крема, пироги или желе».

Если блюдо было с корочкой (например, мясной пирог), дегустаторы ломали корочку, макали хлеб в начинку и пробовали ее. К тому времени, когда монарх получал тарелку, это месиво становилось из горячего теплым, и к тому же больше походило не на ужин короля, а на завтрак королевской собаки.

Помпезное шествие лакеев несло проверенные блюда в королевскую столовую, где ставили их на креденца – специальный буфет, получивший свое название из-за различных «доверительных» процедур (от итал. credenza – уверенность, вера). Каждый лакей должен был съесть немного от блюда, которое он нес, а вооруженная стража следила, чтобы никто посторонний не подходил к еде.

Разумеется, все, что пил король, будь то вода, вино или эль, также проверялось. Дегустатор наливал несколько капель напитка в «проверочный кубок» и выпивал. Также он проверял воду, которой король омывал руки до и после еды, наливая немного из королевского сосуда для омовения на свои руки, чтобы увидеть, не возникнет ли боль, зуд или жжение.

Проверка касалась не только еды и питья. Слуги целовали королевскую скатерть и подушку для сидения, и если их губы не зудели и не опухали, то предполагалось, что предметы не содержат яда.

Проверке подвергалась даже соль на королевском столе. Слуга, отвечающий за хлеб, зачерпывал немного соли и передавал ее лакею для пробы. Слуга, приносивший королевскую салфетку из бельевого шкафа, делал это, повязывая ее вокруг шеи, чтобы убедиться, что в складках не скрывается яд. Вот что мы находим в записях, датируемых 1465 годом: «Слуга снял салфетку со своей шеи, поцеловал ее, дабы продемонстрировать отсутствие яда, и передал королю…» С учетом многочисленных поцелуев, которые перепадали каждому предмету быта, более вероятно, что его королевское величество получало не мышьяк, а чужих микробов.

По данным Etat de la France (которое представляло собой своего рода ежегодный административный отчет) за 1712 год, в последние годы жизни при Людовике XIV работали 324 человека для обслуживания королевского стола в Версальском дворце. Король обычно предпочитал обедать в час дня в своих покоях. Будучи единственным, кто принимал пищу, он был далек от уединения. Помимо слуг, непосредственно обслуживавших трапезу, в покоях присутствовали наблюдатели из числа придворных и послов. Иногда король разделял обед с королевским двором и другими членами королевской семьи. На банкете, где протокол был еще более удушающим, представителям общественности разрешалось шествовать мимо, наслаждаясь зрелищем жующего монарха.