Ричард Вайнен - Долгий '68 - Радикальный протест и его враги

Где был 68-й?

В 1968 году протест захлестнул весь мир. Его проявления британские дипломаты описывали в том иронично-снисходительном тоне, какой обычно приберегался ими для описания несчастий других государств. Родрик Брейтвейт, довольно богемная фигура, по меркам британского министерства иностранных дел, сообщал из Рима, что он «вместе с друзьями из "Студенческого движения" (Movimento Studentesco) посетил захваченный студентами Римский университет, чтобы послушать выступление Джеймса Боггса, американского активиста из организации "Власть черным" (Black Power)». По словам дипломата, южный акцент Боггса был настолько неразборчивым, что публике «так и не удалось понять, до какой степени американскому гостю безразлично белое революционное движение» 63. А когда Исландия была парализована всеобщей забастовкой, британский посол объяснил ее «низким уловом сельди» 64. Как говорил один из делегатов Конференции стран Содружества, протесты в то время не затронули разве что Западную Австралию 65.

Многие считают, что 68-й преодолевал и, возможно, разрушал государственные границы. Полицейское начальство и консервативные политики полагали, что за беспорядками в их странах стоит «международный заговор». Энох Пауэлл был одним из немногих консерваторов, кто скептически относился к подобным идеям. Одному из своих поклонников Пауэлл писал, что организация «маленького локального заговора» всегда казалась ему сложным делом 66. Раймон Марселлин, министр внутренних дел Франции, написал книгу о связях между различными протестными движениями 67. А Бернский клуб, который в 1970-е координировал антитеррористические действия европейских правительств, был создан в 1968 году именно для борьбы с «молодежными протестами» 68.

Конспирологи, как правило, связывали протесты с интригами левых организаций, которые предположительно поддерживались Советским Союзом и Китаем. Голлисты во Франции, довольные тем, что внешняя политика их страны не вполне вписывалась в дихотомию холодной войны, иногда выдвигали и более экстравагантные теории. Британские дипломаты периодически задавались вопросом, не подозревают ли голлисты их в поддержке протестов. Один из работников британского министерства иностранных дел передавал слова генерального секретаря голлистской партии:

«По его утверждению, Франция стала жертвой международного заговора. Он считает, что в этом замешаны несколько держав, причем нас, как представляется, тоже подозревают. Когда его просят назвать конкретные страны, он упоминает Израиль и США. Он уверен, что они хотят избавиться от де Голля» 69. В мае 1968 года британский посол выезжал во французскую провинцию. Он сообщил, что за пределами Парижа многие верят, что студенты-агитаторы были подготовлены в Берне и Амстердаме. Лондон при этом, к радости дипломата, оставался вне подозрений 70.

В своих лозунгах студенты-радикалы представляли себя частью широкого международного движения «Париж, Берлин и Рим, вместе победим!». Некоторые радикалы чувствовали себя чужаками в родной стране. Боб Мозес, родившийся в Гарлеме и состоявший в Студенческом координационном комитете ненасильственных действий (Student Non-Violent Co-Ordinating Committee), отправился на Юг, чтобы помочь движению за гражданские права. Он писал: «Когда ты оказываешься в Миссисипи, остальная Америка кажется нереальной; а когда ты в остальной Америке, нереальным кажется уже Миссисипи». К концу 1960-х, особенно во времена вьетнамской войны, другие активисты активно выражали неприязнь к собственной стране. Джерри Рубин, член Международной молодежной партии (Youth International Party), нарочито искажая название своей страны, писал: «В Америке я сирота — ну и хер с ней» («I am an orphan of Amerika. Fuck Amerika») 71. Неправильное написание само по себе было политическим жестом. Чернокожие радикалы иногда писали название с тремя k — «Amerikkka». Вероятно, для потомков еврейских иммигрантов вроде Рубина немецкий вариант «Amerika» имел особое значение: он отсылал к трансатлантическим рейсам «Hamburg — Amerika», на которых их предки попадали в столь желанную для них страну. В Великобритании неприятие «английскости» (Englishness) тоже часто воспринималось как признак радикализма, хотя многие левые не могли при этом не заметить, что главными выразителями английских ценностей (и ярыми оппонентами 68-го) были еврейские интеллектуалы из Восточной Европы, например Исайя Берлин.

Протесты часто были интернациональными. В мае 1968 года студенты захватили здание Британского института в Париже. Британские власти так и не смогли определить, кто преобладает среди активистов — французы, англичане или вообще выходцы из других стран. Директор института потом с досадой отмечал, что ему выставили крупный счет за телефонные звонки в Мексику, сделанные во время захвата 72. Посольства тоже были мишенями протестующих, хотя иногда они становились и площадками для импровизированных международных контактов. Сержант морской пехоты, который охранял посольство США в Лондоне, побеседовав с двумя активистами британской «Власти черным», позже сообщал полиции: «Я наговорил им всякого бессмысленного дерьма, но старался быть более или менее вежливым» 73.