Эдвард Радзинский - Тираны России и СССР [Распутин. Жизнь и смерть + Сталин. Жизнь и смерть]

Впрочем, толстая Акилина никогда и не боялась его ярости — ведь она была не только «секретарем». Как и многие простые люди, Распутин любил изобилие женской плоти… И он ревновал ее!

В «Том Деле» Филиппов вспоминает эпизод, относящийся уже к 1915 году, когда бывшая медсестра Акилина стала работать в санитарном поезде императрицы: «Я случайно встретил Лаптинскую перед отъездом ее на фронт, зашел к ней в вагон и подарил ей коробку конфет. Распутин узнал об этом… стал укорять меня долго и гневно, что я „совращал его голубицу, которую он берег для себя, как зеницу ока, долгое время“… Я долго не мог понять, о ком идет речь. Оказалось, что этой „голубицей“ была Лаптинская — женщина… непомерной дородности… „Голубице“, которая часто у меня бывала, был воспрещен вход ко мне».

Распутин, этот охотник за дамами, по мнению Филиппова, был патологически ревнив. Вот еще одна история: в марте 1914 года у него гостила верная обожательница, некая Патушинская — жена скромного нотариуса из Ялуторовска. Много раз замеченная в Покровском агентами наружного наблюдения, она исчезала в Петербурге. Филиппов рассказывал о ней: «Помню… Патушинскую, хорошенькую женщину, которая у него проживала по несколько месяцев сряду, никому не показываясь, так как Распутин был не только физически, но и платонически ревнивым… Он, например, не любил, когда говорили: „Ах, какая хорошенькая женщина“» (о его поклонницах. — Э. Р. ).

Поэтому хорошенькая Патушинская, таившаяся в недрах квартиры, и не попала на фото.

Из показаний Молчанова: «Эта группа была снята 9 марта 1914 года совершенно случайно по желанию кого-то из присутствующих фотографом Кристининым».

Рассказал Молчанов и о другой фотографии.

«Им же (Кристининым. — Э. Р.) незадолго до этого или вскоре была снята другая группа, аналогичная первой… насколько я помню, в той группе, кроме Распутина, были госпожа Головина, госпожа Гиль, Ден, какая-то дама, приехавшая из Сибири с какой-то просьбой к Распутину, какая-то старушка с Васильевского острова и старшая дочь Распутина Матрена».

Обе эти фотографии, снятые до страшного июля 1914 года, как бы подводят итог первому периоду жизни Распутина.

Показания Молчанова целиком подтверждает в «Том Деле» еще одна «героиня» обеих фотографий — Муня Головина.

«Предъявленная мне фотокарточка, на которой я изображена в первом ряду, второю с левой стороны… изображены собравшиеся в квартире отца Григория (Английский проспект, 3). Кроме меня и отца Григория изображены Зина Тимофеева, Мария Сергеевна Гиль… Ольга Клейст, у ног Распутина сидит Акилина Никитишна Лаптинская… Во втором ряду Александра Александровна и Александр Эрикович Пистолькорс, Софья Леонтьевна Волынская, Анна Александровна Вырубова, Александра Георгиевна Гущина, вдова врача, и отец Распутина, ныне умерший», — добросовестно перечисляет все те же фамилии Муня.

Но, может быть, самая важная и таинственная посетительница «салона» на фотографию не попала. Ее тогда не было в Петербурге — Ольга Лохтина жила в скиту у монаха Макария и лишь изредка приезжала в столицу к «Саваофу». Ее появления в распутинском доме довольно одинаково описаны очевидцами.

Из воспоминаний Жуковской: «В передней раздался сильный шум. Я повернулась к полуоткрытой двери, а на пороге уже колыхалось что-то невероятно яркое, широкое, развевающееся, нелепое… и высоким звенящим голосом выпевало по-кликушечьи: „Хри-и-стос в-о-о-о-скре-есе!“… Мимо меня пронеслось это… и рухнуло между моим и Распутина креслами… Стремительно вскочив, Лохтина обняла сзади его голову и стала… дико целовать его, выкрикивая захлебывающимся, срывающимся голосом: „Дорогусенька, сосудик благостный, бородусенька…“ Отчаянно отбиваясь, Распутин кричал, полузадушенный: „Отстань, сатана!“… Наконец, оторвав ее руки от своей шеи, он отбросил ее со всего размаху в угол… Тяжело дыша, Лохтина добралась до кушетки… звонко выкрикнула: „А все же ты мо-ой!.. И я зна-а-ю, ты ме-е-ня лю-ю-бишь!..“ — „Ненавижу я тебя, сволочь!“ — быстро и решительно возразил Распутин… „А я к тебе опять приложусь!“ Мгновенно подбежав к Распутину, она обхватила его голову… Распутин ударил ее так, что она отлетела к стене, но… Лохтина опять закричала исступленно: „Ну, бей, бей! бей!!“… Наклоняя голову, Лохтина старалась поцеловать то место на груди, куда ее ударил Распутин… Она напоминала какую-то страшную жрицу, беспощадную в своем гневе и обожании».