Эдвард Радзинский - Тираны России и СССР [Распутин. Жизнь и смерть + Сталин. Жизнь и смерть]

В день именин мать Феликса получила нежданный подарок от «Соседей».

«14 октября 1911… Вдруг Алексей (слуга. — Э. Р.) торжественно входит и докладывает: „Государь Император!“ Я думала, что с моими гостями сделается „родимчик“… Я ужасно тронута этим вниманием и не ожидала такого именинного подарка… Императрица чувствует себя все неважно и не выезжает…»

Да, Аликс к ней не приехала. И дело было, видимо, не в болезни, но в тесной дружбе Зинаиды Юсуповой с Елизаветой Федоровной и в ее неприязни к «Нашему Другу». Но царь, великие княжны и наследник приезжали, и не раз, о чем радостно писала мать Феликсу, ибо эти посещения доказывали, что скоро свершится задуманное — тот самый «блестящий брак», в результате которого Юсуповы должны были породниться с Царской Семьей. Ирина (дочь великого князя Александра Михайловича и родной сестры царя Ксении) влюбилась в Феликса. И теперь Зинаида в отсутствие сына прилагала немало усилий, чтобы брак состоялся.

Впрочем, отец Ирины весьма благоволил к матери Феликса.

«Зинаида, — как писал Александр Михайлович в своих воспоминаниях, — была безумным увлечением моей ранней молодости». Великий князь никогда не забывал, как «ныло мое сердце… на Исторических балах, когда в золотом боярском кафтане я танцевал все танцы с красавицей». И Зинаида знала свою власть над ним.

«15 ноября… Еду пить чай в Ай-Тудор (имение Александра Михайловича. — Э. Р. )… Ирина была поразительно красива (дорогой комплимент в ее устах! — Э. Р. )… Родители спросили про тебя, когда ты кончаешь Оксфорд…»

Это был призыв. И Феликс стал готовиться к возвращению в Россию.

Но вернемся к тибетскому врачу. Предупрежденный о наблюдении за мужиком, Бадмаев постарался «не светиться» в полицейских донесениях. Он встречался с Распутиным на квартирах третьих лиц, что было нетрудно — ведь Бадмаев лечил «весь Петербург».

«Он произвел на меня хорошее впечатление умного, хотя и простого мужика, — показывал Бадмаев в „Том Деле“. — Этот малограмотный мужик имел хорошее знание Священного Писания».

«Умный и интересный… простой мужик, необразованный, а понимает вещи лучше, чем образованные», — восторженно отзывался Бадмаев о «Нашем Друге». Но недаром впоследствии, когда Бадмаев уже сам станет его близким другом, Распутин с усмешкой скажет о нем: «Этот китаец обманет хоть самого черта».

Именно тогда, в начале дружбы с Распутиным, Бадмаев передал в Думу… антираспутинское сочинение Илиодора «Гришка»! В этом памфлете (который лег впоследствии в основу знаменитой книги Илиодора «Святой черт») настоящей «бомбой» были похищенные у Распутина письма великих княжон и царицы. Послания девочек особого интереса не представляли, но письмо Аликс…

«Возлюбленный мой и незабвенный учитель, спаситель и наставник, — писала Государыня всея Руси, — как томительно мне без тебя… Я только тогда душой покойна, отдыхаю, когда ты, учитель, сидишь около меня, а я целую твои руки и голову свою склоняю на твои блаженные плечи. О, как легко мне тогда бывает! Тогда я желаю одного: заснуть, заснуть навеки на твоих плечах, в твоих объятиях. О, какое счастье даже чувствовать одно твое присутствие около меня… Где ты есть? Куда ты улетел? А мне так тяжело, такая тоска на сердце… Только ты, наставник мой возлюбленный, не говори Ане о моих страданиях. Без тебя Аня добрая, она хорошая, она меня любит, но ты не открывай ей моего горя. Скоро ли ты будешь опять около меня? Скорей приезжай. Я жду тебя и мучаюсь по тебе. Прошу твоего святого благословения и целую твои блаженные руки. Вовеки любящая тебя М<���ама>».

Это письмо, размноженное на гектографе, Гучков в самом начале 1912 года раздавал думским депутатам. Нетрудно представить их потрясение… По мнению многих читавших, письмо доказывало ужасное: мужик жил с царицей!

Впоследствии историки избегали его цитировать — не верили, что царица могла написать подобное. Да и сам Бадмаев, передавший «Гришку» в Думу, подлинника письма не имел. Так что, может быть, никакого письма царицы вообще не было?

Но подлинник вскоре нашелся. Полиция (и это было отмечено в протоколах Чрезвычайной комиссии) выследила некую госпожу Карбович, почитательницу Илиодора. У нее был произведен обыск и изъяты подлинные письма царицы и великих княжон, которые монах передал ей на хранение.

Коковцов пишет в своих воспоминаниях: «Макаров дал мне прочитать эти письма… Одно, сравнительно длинное, было от императрицы, совершенно точно воспроизведенное в распространенной Гучковым копии ».