Эдвард Радзинский - Тираны России и СССР [Распутин. Жизнь и смерть + Сталин. Жизнь и смерть]

Оказывается, адреса человека, который должен переправить его через границу, у Кобы не было. Но он встречает на базаре поляка-сапожника, и, когда тот узнает, что отец Кобы тоже был сапожник и бедняк в Грузии, которую так же угнетают, как Польшу, тотчас соглашается перевести его через границу. На прощание, не взяв денег, поляк говорит Кобе: «Мы, сыны угнетенных наций, должны помогать друг другу». «Я слышала этот рассказ, — пишет Аллилуева, — много лет спустя после революции… Он, смеясь, рассказывал нам».

Действительно, такое можно рассказывать только наивным девушкам и только смеясь. Так что по-прежнему остается открытым вопрос: как же он без заграничного паспорта, при предупрежденной о его маршруте полиции сумел дважды пересечь границу?

Череда нудных, одинаковых вопросов без ответа.

За границей Коба наблюдает привольную жизнь большевистской эмиграции: споры о революции в кафе за чашечкой кофе. С иными живут жены, дети — нормальная жизнь, на которую он и ему подобные нелегалы в нечеловеческих условиях зарабатывают деньги в России.

Здесь у него была возможность наконец-то поговорить с Лениным. О чем они говорили? Наверное, о том же, о чем Ленин беседовал, к примеру, с Николаем Валентиновым и прочими симпатичными ему революционерами. Валентинов пересказал эти беседы.

Тема номер один — «кровавый марксизм».

«Быть марксистом, — говорил Ленин Валентинову, — это не значит выучить формулы марксизма… выучить сможет и попугай… чтобы быть марксистом, нужна соответствующая психология — то, что называют якобинством».

Якобинство — борьба за цель, «не исключающая никаких решительных действий: борьба не в белых перчатках; борьба, не боящаяся прибегать к гильотине… Именно отношение к якобинству разделяет мировое социалистическое движение на два лагеря — революционный и реформистский». «От ража у Ленина краснели скулы, — писал Валентинов, — глаза превращались в маленькие точки».

И про якобинство, и про гильотину запомнит Коба. «Учимся понемногу, учимся».

Вслед за Лениным он переезжает в Австрию. В своем вечном черном пальто он оказывается в Вене.

В 1913 году Троцкий тоже был в Вене. Он сидел в квартире Скобелева — сына бакинского богача и тогдашнего верного ученика Троцкого (впоследствии его противника — министра Временного правительства). «Внезапно, — пишет Троцкий, — без стука открылась дверь и… на пороге появилась странная фигура: очень худой человек невысокого роста со смугло-серым отливом лица, на котором ясно виднелись следы оспы. Во взгляде его не было ничего похожего на дружелюбие. Незнакомец издал гортанный звук, который можно было принять за приветствие, налил молча стакан чаю и молча вышел.

— Это кавказец Джугашвили, — пояснил Скобелев. — Он вошел в ЦК большевиков и начинает играть у них, видимо, роль.

Впечатление было смутное, но незаурядное… априорная враждебность и угрюмая сосредоточенность…»

Так наконец заметил его Троцкий.

А Коба вернулся со стаканом чая к прерванной работе. Это была теоретическая работа. Ленин пригласил «национала» Кобу выступить против «бундовской сволочи» — еврейских социалистов, требовавших национально-культурной автономии, так и не сумевших забыть свою еврейскую принадлежность. Хотел ли Ленин использовать для дела даже столь ненавидимый им антисемитизм Кобы?

Коба усердно работал. Он писал о будущем мире, где восторжествует интернационализм, где не будет жалких наций — но единый мир победившего пролетариата. Ленин заботливо отредактировал работу.

«У нас один чудесный грузин засел и пишет большую статью», — сообщал он Горькому.

Под этой работой Коба поставил уже свое новое партийное имя — «Сталин», Человек из стали.

Это было модно: Скрябин стал Молотовым — громящим врагов, как молот; был большевик Броневой — твердый, как броня. И так далее. Но при этом Коба не взял имя «Сталев» — наподобие «Каменев». Нет, Сталин — чтоб звучало как Ленин! Как и положено азиату, он был во всем — раб перед господином.

Эти наивные клички вызывали улыбку у интеллектуала Троцкого.

Из Вены Коба пишет письмо любимцу Ленина — главе фракции большевиков в Государственной думе Малиновскому, блестящему оратору, организатору профсоюза металлистов. Как и в случае с Кобой, именно Ленин выступил инициатором избрания Малиновского в ЦК партии. Но одновременно с высокими партийными обязанностями Малиновский исполнял должность… штатного осведомителя Департамента полиции!