Эдвард Радзинский - Тираны России и СССР [Распутин. Жизнь и смерть + Сталин. Жизнь и смерть]

1901 год. В первый майский день в центре города появились люди в теплых пальто и бараньих шапках. Это рабочие, приготовившиеся к встрече с нагайками казаков. Демонстрантов было около двух тысяч. Крики «Долой самодержавие!», полиция разгоняет буйную толпу.

И кровь пролилась: были раненые. Все это было внове для веселого, легкомысленного южного города. «Можно считать, что началось открытое революционное движение на Кавказе», — с удовлетворением писала «Искра».

В городе идут обыски и аресты. Обыск — в обсерватории, в комнате Кобы, но его там давно уже нет. Еще не раз нас поразит его умение исчезать в решающие и опасные дни.

«Коба, один из разыскивающихся вожаков, успел скрыться… он бежал в Гори… тайно в ночные часы он посещал меня в моей квартире», — писал Иремашвили.

Там, в Гори, видимо, продолжались объяснения с матерью. Но мать должна помогать скрываться сыну, и она помогала. Только могла ли она любить Кобу, в сердце которого — пламя ненависти? Она, боготворившая маленького Сосо, мечтавшая увидеть его священником?

Кобе трудно жить в ее доме. При первой возможности он возвращается в опасный Тифлис и растворяется в революционном подполье.

Начинается жизнь профессионального революционера, именуемая «нелегальным положением». Фальшивые документы, бесконечные явочные квартиры, подвалы, где прячут подпольные типографии… Тайное сообщество молодых людей, именуемое «Тифлисский комитет РСДРП»…

«Это было время людей от 18 до 30 лет. Революционеры старше этого возраста насчитывались единицами… Слова „комитет“, „партия“ были еще новы, овеяны свежестью и звучали в молодых ушах заманчивой мелодией. Вступивший в организацию знал, что через несколько месяцев его ждут тюрьмы и ссылка. Честолюбие заключалось в том, чтобы продержаться как можно дольше до ареста, твердо держаться перед жандармами» (Троцкий).

Но прошли эти несколько месяцев, а Коба все еще на свободе.

Иремашвили: «Я несколько раз посещал Кобу в его маленькой убогой комнатке. Он носил черную русскую блузу с характерным для всех социал-демократов красным галстуком. Его нельзя было видеть иначе, как в этой грязной блузе и нечищеных ботинках. Все, напоминавшее буржуа, он ненавидел…»

«Грязная блуза, нечищеная обувь были общим признаком революционеров, особенно в провинции», — с сарказмом пишет Троцкий.

Да, наивный юный Коба старается походить на настоящего революционера. Все как положено: носит грязную блузу и ходит в рабочие кружки объяснять пролетариям учение Маркса. Здесь вырабатывается его убогий стиль, столь понятный полуграмотным слушателям. Стиль, который потом принесет ему победу над блистательным оратором Троцким.

Восток требует культа. И «азиат», как называл его большевик Красин, нашел своего бога — Ленина.

«Он преклонялся перед Лениным, боготворил Ленина. Он жил его мыслями, копировал его настолько, что мы в насмешку называли его „левой ногой Ленина“», — вспоминал революционер Р. Арсенидзе.

И бог Кобы не обманул его. Вышедшая в 1902 году работа Ленина «Что делать?» была взрывом бомбы. До нее марксисты безнадежно повторяли: пока в России по-настоящему не разовьется капитализм — ни один волос не падет с головы самодержавия. Революция отодвигалась в темноту времени, революционеры должны были работать для грядущих поколений. Своей книгой Ленин вернул им надежду. Он заявил: мощная законспирированная организация профессиональных революционеров при помощи насильственного переворота в силах осуществить революцию. Ибо Россия — страна вековой покорности. В России нужно лишь захватить власть — и общество покорится. Тайная организация героев сможет опрокинуть самодержавие. Как все это по душе Кобе!

Продолжать находиться в Тифлисе — значит увеличивать опасность ареста… Между тем, согласно Троцкому, арест входил в «обязательную программу» революционера, ибо «открывал возможность самого волнующего — выступления на суде».

Истинные революционеры жаждали быть арестованными, чтобы превратить суд в трибуну для пропаганды. Но этот путь закрыт для Кобы с его тихим голосом, медленной речью, грузинским акцентом. Только на свободе, в конспиративной тени, он чувствует себя уверенно.

Коба направляется Комитетом в Батум.

Батум — южный порт с узкими улочками, ветром с моря, прохладными двориками, где стираное белье плещется на ветру, как паруса кораблей. Город, где надо любить и веселиться. Здесь продолжается его тайная работа. Сверстники влюбляются, женятся, делают первые шаги в карьере, а Коба одержимо мечется по нелегальным квартирам. Готовится мощная демонстрация, похожая на восстание. Будет много крови.