Борис Поршнев - Загадка «снежного человека» [Современное состояние вопроса о реликтовых гоминоидах]

Так как человеческий рассудок ищет всему незнакомому хоть какое-нибудь объяснение, или по крайней мере наименование, все наблюдения, как правило, получали то или иное импровизированное или народно-традиционное истолкование. В немалом числе случаев дикие волосатые человекоподобные существа истолковывались как люди, одичавшие в результате долгого пребывания в одиночестве в горах или пустынях Азии. То это были в устах рассказчиков и местных властей потомки тех, кто принужден был бежать и скрываться от религиозных преследований, то потомки изолированных от человеческого общества прокаженных, то потомки целых племен или родов, оттесненных соседями в неприступные горы, а подчас, в более примитивных вариантах, даже и не потомки — просто «одичавшие» и «обросшие волосами» преступники, скрывшиеся кулаки, сектанты и т. д. В других случаях выдвигается версия, что это — физическая или психическая патология, т. е. случаи ненормальности, атавизма, уродства, душевного заболевания. Наконец, в очень большом числе случаев наблюдения и сведения, касающиеся таких человекоподобных существ, относились и относятся к области сверхъестественного. Те, кто верят «в нечистую силу», полагают, что повстречались с ней, и связывают виденное с бытующими в народе преданиями, поверьями и легендами. Люди же образованные, но верящие в духов, относят все сообщения и рассказы такого рода к области фольклора, сколько бы ни клялся рассказчик в том, что он своими глазами видел это существо, или рассматривал его след, или слышал его крик. Если эти рассказы и стоит записывать и изучать, говорят нередко, то только этнографам-фольклористам, изучающим мифы и легенды о сверхъестественном, рожденные народной фантазией.

Так распадался до недавнего времени весь материал по разным рубрикам, ведомствам и дисциплинам.

Наука нуждается в сравнении. Научное изучение проблемы «снежного человека» началось лишь с того времени, как накопился некоторый сравнимый материал, правда, сначала только в рамках области Гималаев. Успешность применения сравнительного метода может быть показана на примере уже упоминавшейся статьи Б. Эвельманса, «Да, снежный человек существует». После критического обзора имевшихся в его распоряжении сообщений о встречах «снежного человека», автор подверг их количественной группировке. Вот некоторые из его выводов. В девяти из восемнадцати существенных сообщений указывается, что существо, о котором идет речь, напоминает человека; согласно семи сообщениям, оно скорее напоминает обезьяну; наконец, согласно двум сообщениям, оно похоже и на человека и на обезьяну. В тринадцати описаниях это существо выступает как двуногое; в трех — то как двуногое, то как передвигающееся и на четвереньках; в одном описании это существо двигалось только на четвереньках, но оно описывается как раз в тот момент, когда оно карабкается среди скал. В четырнадцати сообщениях отмечается волосяной покров на теле этого существа. В шести случаях подчеркивается, что на лице его шерсти нет. Точно так же Эвельманс группирует сообщения о цвете шерсти и ряде других признаков. Одни из них оказываются более константными, другие — более вариабильными. Но в общем, говорит Эвельманс, в восемнадцати свидетельствах нет противоречий в описании «снежного человека», большинство черт сходится, а некоторые отклонения не являются особенно значительными. Между тем, свидетельства эти в большинстве совершенно независимы друг от друга, исходят от людей, принадлежащих к разным национальностям, различных по уровню образования и т. д.

Мы не будем сейчас обсуждать этих выводов, полученных Эвельмансом. Пока они нужны нам лишь как иллюстрация сравнительного метода. Добавим, что столь же полезным оказалось и произведенное Эвельмансом расположение всех сведений в хронологической последовательности. Что касается топографической группировки данных, в частности, данных о наблюдениях следов в пределах Гималаев и Каракорума, то она была произведена в работах французского геолога проф. П. Борде и других авторов ( Bordet P. Traces de yeti dans l’Himalaya // Bulletin Muséum Nat. d’histoire natur. 1956, v.27, p.433–439; idem, «La Montagne et alpinisme» 1956, 17, p. 206–209; Busson B., Leroy G. Les derniers secrets de la terre. Paris, 1955.).

Но все же пока шло собирание зарубежными исследованиями сведений только в области Гималаев и Каракорума, сравнение этих сведений между собой могло дать лишь ограниченную доказательность реальности «снежного человека», так как все же оставалась возможность предполагать какую-нибудь взаимную индуцированность сведений. Поэтому основным методом рассуждения осторожных авторов, например, С. В. Обручева, оставалась классификация сведений на «достоверные» и «недостоверные», что неизбежно связано с субъективным критерием. Не отвергая этого метода, как способного приносить ограниченную пользу, мы все же постарались найти объективные критерии путем расширения поля применения сравнительного метода,