Сергей Холодов - История ОБХСС и экономическая преступность в России в ХХ веке

В свою очередь Лагуткин не щадил своего патрона — Яна Рокотова:

— Я наблюдал Рокотова в жизни и делах. Как человек он ничего не стоит. Тунеядец до мозга костей. Он стремился к одной лишь цели — наживе. Работа его не интересовала. Деньги и женщины — в этом заключался для него смысл жизни. Когда бы я с ним ни встретился, в какой бы обстановке ни находился, других вопросов, кроме как вопросы о женщинах, деньгах, ресторанах и иностранных вещах, у Рокотова не возникало.

Эти показания Лагуткина перекликаются и с откровениями самого Рокотова.

Вот что он рассказал однажды на допросе следователю:

— Устав от валютных сделок и почувствовав, что начинают сдавать нервы, я решил отдохнуть. Достав в санаторий путевку на 24 дня, я отправился в Крым, к Черному морю. Пробыв там неделю, я сбежал. Не выдержал. Лежишь на пляже, а в голове сверлит мысль: там, в Москве, мои конкуренты делают бизнес, зарабатывают большие деньги, а ты здесь валяешься на песке, загораешь. И как начнешь об этом думать, так голубое крымское небо становится серым. Через неделю я прибыл в Москву и занялся своим делом.

Дух стяжательства и наживы заполнял все их жизненные интересы.

Случалось, что тунеядцы и валютчики неоднократно обворовывали друг друга, устраивали, по их выражению, "динамо".

В июле 1960 года в Москву из Вильнюса приехал некий Любезников — один из клиентов Рокотова и Гудлис, неоднократно покупавший у них валюту и золото. Прибыв на квартиру Гудлис, он заявил:

— Нужны "лошадки".

"Лошадками" валютчики называли золотые английские фунты стерлингов.

— Очень хорошо, — ответила Гудлис. — Скоро придет Ян, и "лошадки" будут.

Через некоторое время прибыл Рокотов. После короткого разговора он взял у Любезникова сумку — в ней было девять тысяч рублей — и ушел, сказав, что скоро вернется с "лошадками". Когда Рокотов вышел на улицу, к нему подошли двое неизвестных и усадили в машину. Гудлис и Любезников все это видели из окна квартиры. Гудлис сказала, что Яна арестовали. Она стала куда-то звонить, хваталась руками за голову, кричала, что скоро придет милиция и их арестуют. Любезников поверил в арест Рокотова, не стал задерживаться и покинул квартиру Гудлис. Вечером того же дня Рокотов и Гудлис, потирая от удовольствия руки, делили добычу и отмечали удачно сделанное динамо».

Вот такие игры на лужайке. Был и такой случай. Рокотовцы устроили «динамо» валютчику Шницерову. Он был стар, плохо видел, но был жаден до золота, дышал страстью наживы. Это все и учитывали Рокотов и Гудлис. Плотников заказал где-то болванки из свинца, которые по форме и весу соответствовали золотым английским фунтам — «лошадкам». После этого Шницерову было сообщено, что один иностранец по имени Мохомед Собхи хочет продать четыреста золотых монет, и продать дешево, так как уезжает из страны. Шницеров тут же изъявил желание купить золото.

— Мы договорились, — рассказывает Рокотов, — что в качестве араба будет выступать Плотников, которого Шницеров не знал. Загримировавшись под араба, Плотников пришел к старику на квартиру и предложил купить золотые монеты. Шницеров позвонил мне, и я порекомендовал ему купить. Наличных денег у него не хватало, он занял их у своих знакомых и попросил меня дать ему еще четыре тысячи. Чтобы снять с себя подозрение, я дал ему эту сумму. Затем в машине состоялась сделка, во время которой Плотников передал Шницерову «золото» на крупную сумму денег.

Рокотовцы охотно спекулировали и иконами. В конце пятидесятых раздобыть иконы (в том числе старинные) было сравнительно несложно — в особенности в сельской местности, среди запустения и бедности. А иностранцев произведения русских богомазов интересовали чрезвычайно. Свидетель Юрий Сычев поведал следствию:

— Иконы я скупал у служителей культа, которые получали их у верующих как пожертвования церкви. Я получал иконы у отца Леонида, у отца Степана, служивших в церкви, находящейся в Теплом переулке, у старообрядцев в Покровском соборе, у церковных старост в Брюсовском переулке, в церкви на Шаболовке, в церкви Скорбящей божьей матери. Покупая иконы, я говорил, что я верующий. Старостам платил по 25 рублей за икону, священникам — по 100 рублей. Всего мною куплено 200 икон. В июле 1960 года я продал одну икону сотруднику мексиканского посольства, получив за нее 200 долларов, которые затем я продал Файбишенко. Проданная мною икона была похищена из церкви на Рогожском кладбище. Это икона XVI века, написана каким-то известным мастером.