Иван Саблин - Дальневосточная республика. От идеи до ликвидации

Будучи регионалистом, Краснощёков тоже выступил в поддержку монгольской операции. Впрочем, для него она была прежде всего демонстрацией силы ДВР и Советской России, необходимой после владивостокского переворота, а сама Монголия должна была оставаться автономией внутри Китая и поддерживать дружественные отношения с ДВР и РСФСР. Краснощёков утверждал, что победа над Унгерном и взятие Урги позволят ДВР привлечь на свою сторону либерально настроенных монголов и покажут японским и американским либералам, что ДВР – региональная держава. Его точка зрения возобладала, и Дальбюро отвергло предложение Моисея Губельмана о немедленном присоединении ДВР к РСФСР в случае японского вмешательства в конфликт. Но и большевики – «российские националисты» тоже поддерживали операцию из соображений российского национального престижа [794]. В конце мая – начале июня 1921 года Унгерн атаковал ДВР, и 16 июня 1921 года Политбюро дало санкцию на операцию против его войск в Монголии. Благодаря совместным действиям Советской России, ДВР и МНП 6 июля 1921 года была взята Урга [795].

Монгольская операция? или Монгольская революция 1921 года, может считаться первым удачным опытом экспорта Русской революции. Кроме того, в конце июля – начале августа 1921 года в Шанхае была формально учреждена Коммунистическая партия Китая, чему способствовала деятельность Коминтерна. Наконец, 14 августа 1921 года Всетувинский учредительный съезд провозгласил независимость Танну-Тувинской Народной Республики: второй и последний пример успешного экспорта революции вплоть до Второй мировой войны. Тувинская независимость, провозглашению которой способствовал большевик Иннокентий Георгиевич Сафьянов, вызвала недовольство Шумяцкого, считавшего Танну-Туву разменной картой, позволяющей наладить отношения с монгольскими националистами [796].

Хотя китайское, корейское, монгольское и тувинское революционные движения не были однородными, а в связанных с ними событиях принимали участие разные группы большевиков, порой конфликтовавшие друг с другом, для международных наблюдателей вовлеченность большевиков и, следовательно, ДВР во все эти движения была очевидной [797]. Кроме того, летом 1921 года Коминтерн принял решение провести в Иркутске конференцию народов Востока. Идея была в том, чтобы она состоялась одновременно с Вашингтонской конференцией и стала ее антиимпериалистическим противовесом [798].

Но поддержка Монгольской операции Краснощёковым отнюдь не означала отказа от традиционной внешней политики. Соглашение с Японией могло стать средством преодоления разделения республики на две части после майского переворота во Владивостоке. 10 июня 1921 года Дальбюро приняло резолюцию, что ДВР может вступить в переговоры о концессиях на лесные, минеральные и прочие ресурсы с японским правительством и предпринимателями, а также с другими иностранцами, чтобы избежать вооруженного столкновения с Японией и ликвидировать очаг Белого движения. Регионализм Краснощёкова проявлялся в желании сделать эти концессии по возможности источником не только политической, но и экономической выгоды. Но когда ближе к концу июня Чичерин узнал о резолюции, он проинформировал Политбюро, что до окончания интервенции Наркоминдел считает любые переговоры с японским правительством или капиталистами недопустимыми и опасными. По мнению Чичерина, концессии могли стать «троянским конем», маскирующим японскую или белую агрессию против ДВР. Более того, Чичерин признал, что тактика предоставления иностранным державам экономических преимуществ уже провалилась в западной части бывшей империи. Владимир Ильич Ленин поддержал Чичерина в его решении отвергнуть план Дальбюро и отказаться от дальнейшего обсуждения японских концессий, пока Япония не выведет войска с российского Дальнего Востока и не установит дипломатических отношений с Читой и Москвой. 20 июня 1921 года Политбюро одобрило предложения Чичерина, и на следующий день он объявил их Юрину [799].

Несмотря на директивы московского руководства, приказывавшие ДВР согласовывать с ним все вопросы внешней политики, Краснощёков поручил заместителю министра иностранных дел Кожевникову провести переговоры с Симадой Масахару, японским консулом в Харбине. На переговорах, прошедших с 8 июня по 20 июля 1921 года, предполагалось прийти к соглашению, которое покончило бы с политической пропагандой обеих сторон, гарантировало бы предоставление ДВР японских кредитов и обеспечило бы Японии широкие права на концессии на Северном Сахалине. Вопросы рыбных промыслов и вывода войск предполагалось обсудить на отдельной конференции. С одобрения Краснощёкова Кожевников подписал с японской компанией «Мицуи» соглашение о 24-летней лесной концессии в Приморской области, находившейся под властью владивостокского правительства. Москва узнала о подробностях этого соглашения лишь во второй половине июля 1921 года. Возможно, именно этот вопрос сыграл решающую роль в отстранении Краснощёкова от руководства ДВР. 20 июля 1921 года Дальбюро аннулировало соглашение с «Мицуи», а 3 августа 1921 года отвергло инициативы Кожевникова по сближению с Японией, включавшие в том числе борьбу с антияпонским «русским шовинизмом», и 10 августа 1921 года подтвердило позицию Чичерина о необходимых условиях для получения концессий [800].