Кэтрин Мерридейл - Ленин в поезде. Путешествие, которое изменило мир

Никто никогда не смог бы сказать такое о Ленине. Независимо от того, какую помощь он получал со стороны, все его действия били точно в цель. Всякий, кто проехал бы вдоль линии фронта, не мог не заметить, насколько к концу мая Ленин и его сторонники изменили ситуацию. Всё английское золото ничего не могло поделать против них.

Немцы не слишком привередничали с выбором. Их агенты готовы были финансировать кого угодно – от финских и эстонских сепаратистов до туркменских проповедников джихада. И все же когда представители германского Министерства иностранных дел сравнивали Ленина с этими диковатыми фигурами, они не могли не осознавать – с некоторой гордостью, – что идут на серьезный риск. Послужной список этого большевика вряд ли приводил их в восторг, и от Ленина вряд ли стоило ждать, что он сможет сформировать лояльные немцам казацкие части для переброски их на Западный фронт. Однако в его статьях и речах звучал голос усталых солдат, а его партия притягивала к себе всех недовольных и визионеров. Немцам от Ленина нужно было только одно: он должен нейтрализовать Россию; но они не собирались беспокоиться о его будущем, а тем более о жизнеспособности его режима. Карикатурные инсургенты обычно сжимают в своих пожелтелых зубах кинжалы, однако Ленин проделывал огромную работу одним только пером.

И все же переправка Ленина в Россию была крайне рискованной игрой, а расходы (особенно с учетом аппетитов Парвуса) – из ряда вон выходящими. Вполне естественно, что небольшой группе чиновников МИДа, взявших на себя ответственность за операцию, время от времени приходилось оправдываться. Поэтому статс-секретарь (министр иностранных дел) Рихард фон Кюльман счел возможным немного похвалить себя, когда писал об удавшемся большевистском перевороте связному офицеру Министерства иностранных дел при Генеральном штабе (письмо от 3 декабря 1917 года). На этот раз главной целью министра было обеспечение дальнейшей поддержки для Ленина и его людей в период подготовки сепаратного мира. Кюльман полагал, что большевики продержатся недолго, и стремился создать наилучшие условия для заключения договора, пока власть в России в очередной раз не переменилась.

Аргументы, которые выдвинул Кюльман, звучали убедительно. “Сокрушение Антанты и последующее создание благоприятных для нас политических условий, – писал он, – составляли важнейшую цель немецкой дипломатии в войне”:

Россия, – продолжал он, – оказалась слабейшим звеном в цепи противника, поэтому это звено нужно было постепенно разомкнуть и, если возможно, удалить. Такова была цель подрывной деятельности, организованной в русском тылу, – в первую очередь укрепление сепаратистских тенденций и поддержка большевиков. Только когда последние по различным каналам и под разными вывесками стали подпитываться постоянным потоком немецкого финансирования, они оказались в состоянии создать свой главный орган печати, газету “Правда”, чтобы проводить интенсивную пропаганду, результатом которой был значительный рост партии 44.

По каким именно каналам эти деньги текли на восток, до сих пор остается предметом спекуляций. Вполне разумно предположить, что какая-то часть немецких миллионов Парвуса в конце концов все же добралась до ленинской революционной кассы. Возможно также, что толстяк использовал для переправки денег большевикам свой исследовательский институт в Копенгагене – и что именно об этом они с Радеком могли договориться во время секретной стокгольмской встречи в апреле. Здесь некоторые исследователи считают наиболее вероятным посредником тайного агента по имени Владислав Шатценштайн 45.

Другой маршрут передачи наличных мог пролегать через Стокгольм, и здесь наиболее удобным посредником казалась контора Парвуса и Скларца с Фюрстенбергом в качестве директора: часть прибыли они вновь инвестировали в торговые операции, но часть вполне могли переправлять на политические цели в Россию 46. Соответствующее архивное дело доступно для исследователей, однако многие документы оттуда исчезли. Несомненным остается факт, что в апреле 1917 года, когда Ленин еще только планировал свою поездку в Россию, он принял от Фюрстенберга 2000 рублей для себя и еще 8оо – для Зиновьева 4 4 . Против такого варианта “германского золота” он не возражал.

Для тех, кто все еще отказывается поверить, будто величайший социалист на Земле лгал, когда говорил, что никогда не брал денег у немцев, есть альтернатива: Ленин субсидировал свою деятельность из средств, полученных от торговли дефицитными товарами – свинцовыми карандашами и презервативами (с резервуаром) – на черном рынке.