Альбер Шамдор - Саладин, благородный герой ислама

Нур ад-Дин позаботился о том, чтобы заручиться поддержкой халифа Багдада в своих действиях против Фатимидов. Гонец, которого он послал к нему, должен был объяснить «повелителю правоверных», что под руководством Фатимидов народ упорствует в своем желании вернуться к ортодоксальному вероисповеданию и что, прогоняя эту династию самозванцев, объединившихся со злейшими врагами ислама, он заслужил бы звание защитника веры, его имя звучало бы во всех мечетях и истинное мусульманское учение вновь стало бы преподаваться в школах Египта. Багдадский халиф нашел эти доводы достаточно основательными. Уже давно он хотел искоренить эту династию-соперницу, которая подрывала духовное единство ислама и оспаривала его звание первого имама, единственного наследника Пророка. Итак, он поддержал Нур ад-Дина и обещал радости рая Мухаммада двум тысячам сирийских всадников и шести тысячам турок, готовых сражаться и сплотившихся под знаменами султана Дамаска.

Иерусалимский король пересек пустыню Сих и первого ноября 1168 года вместе со своими рыцарями-госпитальерами достиг Бильбейса. Спросив у эмира, командующего гарнизоном, где можно разбить лагерь, он получил резкий ответ: «Разбей лагерь на острие наших копий». Амори дал приказ атаковать, и спустя три дня Бильбейс был взят штурмом. Жители были вырезаны. Победители не пощадили даже обосновавшихся там христиан. «Наши люди, — рассказывает Гильом Тирский, — вошли в город и не пощадили ни женщин, ни детей, ни стариков». Подобная неоправданная жестокость вызвала осуждение египтян. «Если бы франки, — пишет Абу Шама, — проявили сострадание по отношению к жителям Бильбейса, они бы без труда овладели Каиром». Политические последствия этой резни были плачевными: мужчины взялись за оружие, чтобы защитить свою родину, и выгнали франкский гарнизон из Каира, который впустил туда вероломный министр фатимидского халифа. Наместник Каира поджег предместье Фустата, чтобы защитить столицу, которую христиане собирались осадить. Двадцать второго ноября 1168 года старый военный город вспыхнул. Пожар длился 54 дня. Амори созерцал это зрелище: «Ты видишь дым, поднимающийся к небу? — спросил его Шаме ал-Хилафа, — это горит Фустат. Перед тем как прийти сюда, я приказал поджечь двадцать тысяч горшков с нефтью и бросить десять тысяч факелов в город». И в то время как Амори ждал, пока остынет пепел города, чтобы можно было пройти, Каир организовывал свою оборону. Кроме того, фатимидский халиф ал-Адид, все же подписавший договор о дружбе с иерусалимским королем, вдруг забеспокоился относительно планов своего союзника, который, чтобы добиться своего, повел себя слишком грубо и написал Нур ад-Дину, посылая ему волосы женщин из своего гарема. «Вот, — сообщал он ему, — дары рабынь из моего сераля, которые взывают к вашему милосердию». Обращение неверного халифа не возымело сильного действия, но дамасский султан понял, что опасность все же существовала. Пока халиф тайно просил сирийцев вмешаться, его хитрый первый министр пытался выиграть время и убедить иерусалимского короля в том, что он скорее предпочел бы видеть Египет под властью христиан, чему Нур ад-Дина. Он намекал также, что народ болезненно воспринял несчастья Бильбейса, что с трудом удалось сдержать его ярость и помешать обратиться за помощью к сирийцам и что в итоге для христиан было бы выгоднее подписать с ним новый договор. Зная, к кому он обращается, он пообещал Амори все золото Египта. И так как он сумел купить согласие нескольких крупных баронов, сделка с более жадным до денег, чем до славы, иерусалимским королем была заключена. Итак, Амори оставил свои планы устройства в Каире франкского протектората и разбил вместе со своими рыцарями лагерь в окрестностях Бильбейса в ожидании огромных караванов, груженых золотом. В это время Саладин и его дядя прибыли в Египет.

Министр каирского халифа обманул Амори. В то время как король терял терпение, дожидаясь обещанного каравана, министр присылал ему письма с оправданиями, говоря, что для сбора налогов в самых недоступных районах необходимо время. Он обращался к нему с дружескими заверениями и посылал фрукты и небольшие подарки: «Будьте терпеливы, — говорил он ему, — о благородный и великий король. Дайте моим рабам время разработать золотые рудники Нижней Нубии, так же как изумрудные копи, находящиеся в пустыне, между Кефтом и Асуаном». И вот к доверчивому иерусалимскому королю, в ожидании несметных тюков с золотом и драгоценными камнями развлекавшемуся в обществе своих баронов, пришла весть, что флот, обещанный ему византийским императором, сильно потрепан египетскими кораблями, что Каир полон войск, что городские укрепления усилены и сирийская армия только что перешла границы Египта. Амори понял, что одурачен неверными, сулившими караваны, а его авторитет и престиж христиан подорван этой авантюрой: для него оставался только один выход — покинуть Египет, ибо, рассуждая здраво, нельзя было надеяться победить одновременно турков Нур ад-Дина, сирийцев Саладина и египтян его союзника каирского халифа. Итак, он покинул богатую долину Нила, заполучить которую он так страстно желал, и отправился в Иерусалим, избегая Саладина. Он повел себя непорядочно, обвинив в провале похода тех, кто не отговорил его от этого предприятия. В любом случае, надежда на установление франкского протектората в Египте была окончательно оставлена.