Леонид Млечин - Гитлер против Сталина

3 сентября Гитлер отложил высадку на Британских островах на три недели.

6 сентября гросс–адмирал Рёдер предложил вообще взамен рискованной высадки на островах уничтожить британские позиции на Средиземном море — захватить Гибралтар и Суэцкий канал.

17 сентября Гитлер вновь отложил высадку. На сей раз новая дата даже не была определена.

26 сентября гросс–адмирал Рёдер информировал фюрера о невыполнимости в настоящее время задачи высадиться в Англии. Он просил Гитлера принять решение: есть вообще смысл в этой операции? Германия может вести успешную войну против Англии на Средиземном море. Когда будет захвачен Суэцкий канал, итальянский флот отправится в Индийский океан. Если оторвать Индию, что же останется от Британской империи?

12 октября Гитлер принял окончательное решение: военная операция против Великобритании откладывается до следующей весны, но давление на Англию продолжается.

Когда Англия в сентябре тридцать девятого объявила войну Германии, но небо над Лондоном еще было чистым, пожилой джентльмен, ужиная в своем клубе, был потрясен тем, что впервые ни от кого не потребовали прийти в смокинге.

– Телеграммы не доходят, — жаловался он. — Телефоны не отвечают, такси невозможно поймать! Надеюсь, что когда начнется настоящая война, жизнь нормализуется.

В тот вечер, когда немецкие бомбардировщики впервые появились над Лондоном, в одном из самых известных аристократических домов, где собралось избранное общество, к ужину подали шампанское.

– Надо же отметить начало настоящей войны, — сказала хозяйка дома.

В лондонских ресторанах сократился ассортимент пирожных и сыров. Владелец модного заведения сетовал, что посетители заказывают черной икры в двадцать раз меньше, чем раньше, а в дни, когда объявляется воздушная тревога, вообще предпочитают отсиживаться дома.

Один из проголодавшихся лондонцев вспоминал, что ужинал практически в полном одиночестве. Он заказал фуагра (паштет из гусиной печенки), филе морского языка и хорошо зажаренного голубя. Он сдобрил это бутылкой белого вина и бокалом старого арманьяка. Но во время ужина бомба упала на другой стороне улицы, все заволокло дымом. Ему пришлось уйти, не закончив трапезу. Он не смог поймать такси, пошел домой пешком и на все лады клял войну.

Ввели карточки. Они отоварились полностью, и еды хватало. Бекона полагалось два фунта в неделю, масла — четыре фунта. В Англии фунт — это примерно четыреста пятьдесят граммов. Но семьи с низкими доходами жаловались на рост цен, им не хватало денег, чтобы отоварить карточки.

Лорд Вултон, назначенный в апреле 1940 года министром продовольствия, объявил, что до конца войны бананов не предвидится. Но в некоторых закрытых клубах бананы все равно можно было получить. Исчезли продавцы мороженного, потому что холодильники использовались для перевозки запасов крови.

Вдруг из магазинов пропал лук. Потом появился, но очень дорогой. Министр продовольствия получил одну луковицу в подарок вместе с язвительным письмом:

«Заплатив за эту луковицу такие безумные деньги, я не решилась использовать ее для готовки, а посылаю ее Вам. Надеюсь, эта луковица заставит Вас плакать так же, как она заставила плакать меня».

Правительство было озабочено обвинениями в неравенстве. Министерство продовольствия призвало владельцев ресторанов подавать дешевые блюда. В Лондоне наладили систему супердешевых обедов: большие порции жареной баранины с морковью и картофелем и рисовый пудинг стоили буквально копейки.

Вдруг возникла проблема с сигаретами. Говорили, что причина в женщинах, которые закурили во время войны. Некоторые продавцы отказывались продавать сигареты женщинам, чтобы не обделять мужчин. В военные годы британские женщины старались ни в чем не уступать мужчинам.

Летом сорокового года объединенные англо–французские силы были разбиты наголову. Франция капитулировала, Англия осталась без союзников и армии. Она в одиночку противостояла нацистской Германии и, казалось, представляла собой легкую добычу для вермахта. Пожалуй, один Черчилль в те дни вселял в страну уверенность и надежду. Он произнес знаменитую речь, в которой обещал:

— Мы будем сражаться на побережье, мы будем сражаться на полях и на улицах наших городов! Мы никогда не сдадимся!

Его выступление наполнило англичан уверенностью. Они не переживали по поводу утраты союзников. Им даже нравилось, что теперь они одни противостоят проклятым немцам. Англичане не заблуждались относительно соотношения сил. Но в этом проявился британский стоицизм: они предпочитали не говорить и не думать о плохом.