Леонид Млечин - Гитлер против Сталина

24 февраля 1934 года Германия и Польша подписали договор о ненападении, в нем говорилось: «Ни при каких обстоятельствах оба правительства не будут прибегать к силе для решения спорных вопросов».

На самом деле Адольф Гитлер хотел все получить назад. Но до определенного времени принужден был молчать.

16 февраля 1937 года Герман Геринг сказал в Варшаве:

— Со стороны Германии намерения лишить Польшу какой бы то ни было части территории вовсе нет. Германия вполне примирилась со своим теперешним территориальным положением. Германия не будет атаковать Польшу и не имеет намерения захватить польский коридор.

После Мюнхена все изменилось, Берлин больше ничего не ограничивало.

24 октября 1938 года министр Риббентроп сказал польскому послу Юзефу Липскому, что надо договариваться о включении Данцига в состав рейха. Липский возмущенно ответил, что это невозможно.

Через месяц, 24 ноября 1938 года, начальник верховного командования вермахта (по существу личного штаба фюрера) генерал–полковник Вильгельм Кейтель распорядился:

«Необходимо вести подготовку к внезапному захвату немецкими войсками свободного государства Данциг… Разработанные видами вооруженных сил решения представить мне к 10 января 1939 года».

Адольф Гитлер продолжал расширять пределы Третьего рейха.

Мемель (часть Пруссии) в 1920 году передали под управление Антанте, и в город вошли французские войска. Через три года литовцы выбили французов из города — после пятидневных боев. На следующий год Лига Наций согласилась передать Мемель Литве.

11 декабря 1938 года в Мемеле (ныне Клайпеда), принадлежавшем Литве, победила немецкая партия, которая требовала включить город в рейх. Литва не решилась противостоять Гитлеру. 22 марта 1939 года Германия и Литва подписали договор о передаче рейху Мемельской области с портом. Литве оставалось право свободного использования порта и продажи продукции сельского хозяйства на немецком рынке. 23 марта в город вошли немецкие войска. На крейсере «Германия» в город прибыл Гитлер.

Теперь Гитлер потребовал, чтобы Варшава последовала примеру Литвы: согласилась на возвращение Данцига Германии и разрешила провести к городу экстерриториальную автостраду и железнодорожную линию через польскую территорию.

Польша чувствовала себя увереннее маленькой Литвы.

26 марта правительство в Варшаве отвергло ультиматум:

«Любое дальнейшее преследование цели этих германских планов, особенно касающихся возвращения Данцига, означает войну с Польшей».

Гитлер принял окончательное решение: первый удар будет нанесен по

Польше, раз она не желает исполнять требования Германии. Реакции Англии и Франции Гитлер не боялся. Пребывал в твердой уверенности, что западные демократы не решатся воевать. А вот как поведет себя Сталин, этого в Берлине не знали. Если Советский Союз окажет Польше военную поддержку, исход военной кампании становится неопределенным…

Как раз в эти дни советский вождь высказался относительно нацистской Германии. 10 марта 1939 года, выступая на XVIII съезде партии, Сталин говорил, что западные державы пытаются «поднять ярость Советского Союза против Германии, отравить атмосферу и спровоцировать конфликт с Германией без видимых на то оснований».

Но сталинский сигнал в Берлине не заметили. Имперское министерство пропаганды инструктировало журналистов относительно того, как следует писать о XVIII съезде в Москве: «Съезд в Москве может комментироваться в том смысле, что все сводится к еще большему укреплению клики Сталина–Кагановича» .

Сталин пренебрежительно относился к моральным соображениям в политике.

Наркомат иностранных дел летом 1935 года выражал сомнения: стоит ли поставлять хлеб и другие продукты фашистской Италии, напавшей на Абиссинию (ныне Эфиопия)? Агрессию Муссолини в Африке поддержала только нацистская Германия.

2 сентября отдыхавший на юге Сталин в телеграмме Молотову и Кагановичу отверг соображения своих дипломатов:

«Я думаю, что сомнения Наркоминдела проистекают из непонимания международной обстановки… Старой Антанты нет уже больше. Вместо нее складываются две антанты: антанта Италии и Франции, с одной стороны, и антанта Англии и Германии, с другой. Чем сильнее будет драка между ними, тем лучше для СССР. Мы можем выгодно продавать хлеб и тем и другим, чтобы они могли драться. Нам вовсе не выгодно, чтобы одна из них теперь же разбила другую. Нам выгодно, чтобы драка у них была как можно более длительной, но без скорой победы одной над другой».