Леонид Млечин - Гитлер против Сталина

После нападения на Советский Союз, 20 августа 1941 года, секретарь фюрера Криста Шрёдер писала подруге из «Волчьего логова»: «Мне непонятно, почему англичане не берутся за ум. После того, как мы двинулись на восток, нам не нужны их колонии. Украина и Крым такие плодородные, что мы сможем получать все, что нам нужно, а остальное (чай, кофе, какао и так далее) ввезти из Южной Америки. Само по себе это так просто и ясно. Дай бог, чтобы вскоре англичане образумились».

Многие годы ходили слухи о том, что накануне войны Сталин и Гитлер тайно встретились — где–то на западной границе, но взаимопонимания не достигли. Однако этой встречи не было… Считается, что накануне войны они обменивались письмами, пытаясь о чем–то договориться. Вроде бы маршал Жуков об этом говорил. Но подтверждений в архивах не найдено. И это миф…

А вот попытка остановить войну действительно была предпринята в мае сорок первого, за месяц до нападения нацистской Германии на Советский Союз. Об этом известно немногим, потому что главных действующих лиц этой драматической истории казнили.

8 января 1941 года Адольф Гитлер вызвал в свою альпийскую резиденцию, в Бергхоф, все военное руководство Третьего рейха:

— Нашим решением должно быть: как можно скорее свалить Россию наземь.

«Гитлер дал понять, — записал в дневнике адъютант фюрера полковник

Николаус фон Белов , — что этим летом намерен начать войну против России. Присутствующие восприняли заявление Гитлера молча и без возражений. Должен отметить: лица у офицеров были замкнутыми. Похоже, никто из них не считал необходимым вести войну против России. Но высказать свои опасения Гитлеру они не решились…

3 февраля Гитлер провел длительное, продолжавшееся несколько часов совещание с командованием вооруженных сил. Обсуждались способы завоевания невероятно огромного пространства России.

В сороковом году, перед французской кампанией, главком сухопутных сил Браухич и начальник генштаба Гальдер не раз высказывали свои опасения, возражая против этой войны. Указания Гитлера о войне с Россией они восприняли без единого слова сомнения или сопротивления. Мне даже пришла в голову мысль, что, целиком и полностью осознав неосуществимость этого замысла, они ничего не предприняли, дав фюреру возможность самому загнать себя в гибельную западню».

После громкой победы на Западе и капитуляции Франции политическая карта Европы переменилась. Германия стала властителем континента. Гитлер казался умелым и удачливым стратегом. Германские генералы больше не рисковали ему возражать.

Рискнул только один человек — немецкий посол в Советском Союзе граф Фридрих Вернер фон дер Шуленбург. Вся его дипломатическая карьера была связана с нашей страной. Он начинал свою службу, когда еще существовала Российская империя.

Шуленбурга считали хорошим профессионалом и весьма обаятельным

человеком. «Граф Шуленбург, — как выразился один из его подчиненных, — имел репутацию дипломата, у которого были только друзья и не было врагов». Посол считал войну с Россией гибельной для Германии. Такого же мнения придерживались его ближайшие сотрудники.

– Если в слухах о войне есть доля истины, — сказал советник посольства Густав Хильгер исполнявшему обязанности военного атташе полковнику Хансу Кребсу, — тогда ваша обязанность — объяснить Гитлеру, что война против Советского Союза приведет к крушению Германии. Вам известна мощь Красной армии, стойкость русского народа, безграничные просторы страны и неистощимые резервы.

– Я все это отлично понимаю, — ответил полковник Кребс, — но Гитлер нас, офицеров генерального штаба, больше не слушает — после того, как мы отговаривали его от кампании против Франции и называли линию Мажино непреодолимой. Он одержал победу вопреки всему, и нам пришлось заткнуться, чтобы не потерять свои головы.

Шуленбург не терял надежды предотвратить войну. В апреле сорок первого посол вылетел в Германию, чтобы попасть на прием к Гитлеру. Предварительно он отправил в Берлин личное послание, в котором пытался в дипломатичной форме предупредить об опасности нападения на Россию. Когда его допустили к Гитлеру, письмо лежало на столе. Но фюрер ни словом не дал понять, читал ли он его. Посол воспринял это как сигнал — Гитлер с ним не согласен.

Шуленбурга не посвящали в тайны высшего руководства Германии, считая его слишком расположенным к России. Гитлер фактически уклонился от разговора со своим послом. Но прежде чем закончить беседу он вдруг произнес: