Татьяна Фадеева - «Я люблю Побережье, и мой долг – сделать его цветущим!..» Южный берег русской аристократии. Из истории освоения крымского Ю

Развитие мистицизма, характерная черта общественного настроения второй половины царствования Александра, во многом связано с душевным настроением самого императора. После 1812 г. в его сознании происходит сильный перелом. Прежние либеральные и великодушные идеи и стремления постепенно вытесняются новыми влияниями, мистическими и религиозными. Неудивительно, что личные взгляды императора Александра, который оказывал внимание знаменитому мистику Юнгу-Штиллингу, подпадал под влияние пиетистки-мечтательницы г-жи Крюденер, проповедовавшей нечто вроде возвращения к первоначалам христианства, любви к ближнему и филантропии, – производили сильное действие на умы. Изменения в характере Александра были предметом интереса западных историков, более свободно высказывавших свои наблюдения. Александр получил воспитание в духе XVIII в. Историк Шницлер так передает слова, сказанные императором в 1818 г. епископу Эйлерту: « Императрица Екатерина была великой женщиной, и память о ней навсегда останется в истории России. Но что касается той части воспитания, которое развивает истинное благочестие сердца, то в то время при петербургском дворе оно было таким же, как и повсюду: много слов, но мало смысла; много внешней обрядности, но святая сущность христианства оставалась скрытой от глаз. Я чувствовал пустоту в душе, и смутное предчувствие сопровождало меня, в то время как я много разъезжал, предавался развлечениям. В конце концов, пожар Москвы просветил мою душу, и суд Божий на ледяных полях битвы наполнил мое сердце жаром веры, какого оно раньше не знало. С этого момента я осознал Бога таким, каким открыло Его нам Святое Писание; с тех пор я научился понимать и отныне понимаю Его волю и закон, и решимость посвятить только Ему и славе Его мое царствование и меня самого, зрела и укреплялась во мне. С этого времени я стал другим человеком… » [4] Schnitzler J.H. Histoire intime de la Russie sous les empereurs Alexandre et Nicolas. – P., Jules Renouard et Со. – 1847. – P. 462.

На христианских принципах любви к ближнему, мира и согласия между народами, по мысли Александра, должен основываться Священный союз. Но для этого Священное Писание должно стать доступным народам, причем на их собственном языке. Отсюда весьма естественной была его поддержка деятельности Библейского общества, поначалу весьма активная: « Следуетраспространить святые книги такими, какими они нам даны. Комментарии неудобны тему что в той или иной степени подменяют текст идеями самого интерпретатора. Каждый христианин, независимо от вероисповеданияу должен свободно воспринимать воздействие Священной книги, благотворное и стимулирующее.. .» [5] Schnitzler J.H. Histoire… 1847. – P. 463–464.

Деятельность Российского библейского общества отчасти пришла в столкновение: 1) с мнениями образованных людей, которые видели в ней распространение обскурантизма и фанатизма и 2) со взглядами крайних консерваторов, а также и с воззрениями истинных ревнителей церкви, усмотревших в деятельности Общества угрозу основам православия.

Поначалу православное духовенство под влиянием императора живо откликнулось на просветительную деятельность Библейского общества, которая приобрела в его среде искренних и преданных сторонников. Но вскоре Библейское общество сделалось центром притяжения мистиков, в их проповеди какого-то нового Христова царства духовенство усмотрело опасность для православия, в особенности тревогу вызывало распространение мистической литературы, которая в то время чрезвычайно размножилась. Еще с самых первых годов царствования Александра непосредственный ученик Новикова – Лабзин предпринял ряд своих мистических изданий и в 1806 г. основал особый орган для распространения своих идей – «Сионский вестник». Журнал был, впрочем, скоро запрещен, но в 1817 г., вскоре после создания Библейского общества, возобновлен, причем Лабзин стал играть в нем активную роль.

Склонность к мистицизму самого императора и близкого к нему князя А.Н. Голицына, поставленного во главе духовных учреждений, поставила эту литературу в чрезвычайно выгодные условия. Книги мистического толка чрезвычайно размножились и усиленно распространялись; некоторые из них даже даром рассылались в библиотеки при училищах. « Вся эта литература, – замечает Пыпин, – большей частью была переводная и происхождения протестантско-мистического; в своих исканиях “внутренней” церкви она нередко нападала на то, что называла внешней или наружной церковью, осуждала ее недостатки и т. п., и хотя осуждения эти были, собственно, нападениями немецких мистиков на протестантскую ортодоксию, но их можно было истолковать как осуждение церкви православной. Все это возмущало ревнителей православия » [6] Пыпин A.H. Библейская секта 20-х годов // Вестник Европы. – 1871, кн. 3. .