Борис Акунин - Между Европой и Азией. История Российского государства. Семнадцатый век (адаптирована под iPad)

Быстрого триумфа не получилось. Пришлось затевать осаду и ждать подкреплений.

Дешевле и проще всего было пополнить войско за счет поляков, уже находившихся в России, то есть за счет армии Лжедмитрия. Сигизмунд отправил в тушинский лагерь приказ своим подданным: немедленно явиться к Смоленску, а самозванца выдать. Между тушинскими поляками произошел раскол. Многие были склонны подчиниться королю, тем более что военные дела шли неважно. Армия Скопина-Шуйского наступала, надеяться на скорый захват Москвы не приходилось. Роман Ружинский и Ян Сапега рассорились, а затем, боясь предательства, из лагеря сбежал и сам «царик». Это окончательно решило дело. Большинство польских воинов ушли к королю. В Тушине остались главным образом русские. Ружинский потерял былую власть и тоже заявил о преданности Сигизмунду, но под Смоленск не отправился.

Звезда тушинского «гетмана», на протяжении последних двух лет бывшего фактическим диктатором половины русских земель, закатывалась. Он остался без «царя», без союзников, один против Скопина. Тот, правда, не торопился, справедливо полагая, что силы Ружинского растают сами. Так и произошло. В марте 1610 года польский князь ушел из Тушина всего с тремя тысячами людей, да и те вскоре взбунтовались. Ружинский в потасовке был сбит с ног, у него открылась рана, полученная в одном из недавних боев, и через несколько дней один из главных разрушителей русского государства, всеми брошенный, умер.

Русские бояре, составлявшие тушинскую думу, оказались в трудном положении. Своего царя у них больше не было, он сбежал. Идти на поклон к Шуйскому большинство не желали – такой государь их тоже не устраивал. Сигизмунд выглядел предпочтительней.

И тогда возникла идея пригласить на царство королевского сына юного Владислава. В Смоленск отправилась делегация, которая заключила с Сигизмундом соответствующий договор. Согласно ему, Владислав становился русским царем, но при этом брал на себя определенные обязательства. От него не требовали перехода в православие, но венчаться на царство королевич должен был по русскому обычаю, от русского патриарха, а также дать гарантии неприкосновенности русской веры и церкви.

Документ, подписанный под Смоленском 4 февраля 1610 года, интересен во многих отношениях. В нем содержится несколько вполне революционных статей, свидетельствующих о том, что авторы договора намеревались не просто сменить одного царя на другого, а коренным образом перестроить государство.

Так, изменение законов должно было происходить не единоличной волей монарха, а по решению бояр и «всей земли». Царь не мог вводить новых податей, не мог никого казнить без судебного разбирательства, а если преступник будет осужден, имущество не могло быть конфисковано. Нельзя было никого разжаловать «из великих чинов», если человек ни в чем не провинился, и в то же время – поистине эпохальное новшество – «меньших людей» следовало повышать по заслугам (а не по родовитости). Было в договоре специально оговорено и такое любопытное обязательство: «Для науки вольно каждому из народа московского ездить в другие государства христианские, кроме бусурманских поганских, и господарь отчин, имений и дворов у них за то отнимать не будет».

Все эти новации несут на себе отпечаток предполагавшихся реформ первого Лжедмитрия, из числа сторонников которого в значительной степени состояла тушинская дума. Кажется, это первая в отечественной истории задокументированная попытка перейти от «ордынского» самодержавия к конституционной монархии. Ключевский пишет: «Самая идея личных прав, столь мало заметная у нас прежде, в договоре 4 февраля впервые выступает с несколько определенными очертаниями».

Впрочем, для Сигизмунда это соглашение служило всего лишь тактическим маневром. У короля были иные планы.

Бояре один за другим покидали пустеющий тушинский лагерь, перебираясь в ставку Сигизмунда. Отправился туда и Филарет Романов, в ту пору поддерживавший идею о польском царе (этот конфузный факт потом всячески обходили официальные российские историки). Но по дороге «воровского патриарха» перехватил один из правительственных отрядов и доставил в Москву. Василию было не с руки наказывать главу могущественного рода Романовых, и дело изобразили так, будто митрополит ростовский (уже не патриарх) освобожден из плена. Филарет остался в столице и начал интриговать против царя, постепенно увеличивая число сторонников Владислава.