Борис Акунин - Между Европой и Азией. История Российского государства. Семнадцатый век (адаптирована под iPad)

Точно так же пали Курск и Рыльск.

Единственным местом, где Самозванцу дали отпор, была Новгород-Северская крепость, начальник которой Петр Басманов поддерживал крепкую дисциплину и отбил все попытки штурма. Однако общей ситуации это не изменило. Весь юго-запад был на стороне Дмитрия. В начале зимы ему передалась небольшая, но стратегически важная крепость Кромы – через некоторое время ей предстояло стать центром военных действий.

Пока побеждали не поляки, побеждало имя «природного» государя в противовес «небогоданному» московскому царю. Но правительство наконец отправило на подавление восстания большую армию, и теперь мятежникам предстояло показать, чего они стоят на поле брани.

Это испытание маленькое польско-казацкое войско выдержало с честью. Правда, к зиме оно сильно увеличилось за счет многочисленных добровольцев и уже являлось польско-казацко-русским с количественным преобладанием третьего элемента. Большинство теперь составляли перебежчики-стрельцы, горожане, крестьяне и бродяги. Это, собственно, была уже не интервенция, а гражданская война.

Но численное преимущество все равно было на стороне царской рати. В ней насчитывалось порядка 50 000 человек, вел ее князь Федор Мстиславский. Он был невеликим полководцем, но для Бориса это не имело значения. Мстиславский, потомок Гедимина, считался знатнейшим вельможей державы, что было важно в этой войне авторитетов, а в исходе боевого столкновения при таком перевесе сомневаться вроде бы не приходилось.

Войско Самозванца оказалось зажато между царской армией и Новгородом-Северским, где засел упорный Басманов. Положение казалось безвыходным, но удача сопутствует отважным. Пока Мстиславский производил тяжеловесные маневры, польская конница предприняла отчаянную атаку, и одному отряду удалось прорваться к ставке князя. Он был ранен, что вызвало в войсках замешательство, и они в беспорядке отступили.

Поход Лжедмитрия I. А. Журавлев

Неожиданная победа в сражении 21 декабря 1604 года обернулась для Дмитрия новым испытанием. Гордые своим успехом шляхтичи и наемники стали вести себя заносчиво, потребовали немедленной выплаты жалованья, а денег заплатить всем не было – захваченная в Путивле казна почти иссякла. По неопытности претендент совершил ошибку: тайно рассчитался с одной особо отличившейся ротой. Узнав об этом, остальные подразделения возмутились, разграбили обоз и чуть не избили своего номинального предводителя. Истинный командующий Ежи Мнишек не сумел восстановить дисциплину, пал духом. Он забрал примкнувших к нему шляхтичей и вернулся в Польшу, бросив питомца на произвол судьбы.

Самозванец попал в очень тяжелую ситуацию. В его лагере царил разброд, осажденный Басманов делал вылазки, а царская армия отступила недалеко, и к ней шли подкрепления.

Здесь Дмитрий впервые доказал, что он не просто игрушка в польских руках. С уходом Мнишека «царевич» перестал быть марионеткой и превратился в настоящего вождя.

Он сумел восстановить порядок в оставшейся части армии – русским, в отличие от поляков, уходить было некуда – и отступил к Путивлю, но не спрятался за его каменными стенами, а принял смелое решение двигаться вперед, на территорию, еще не охваченную восстанием.

Дмитрий знал, что главным его оружием по-прежнему являются воззвания и слухи об «истинном» государе. Местные жители снабжали войско продовольствием, со всех сторон стекались добровольцы, подошли новые отряды запорожцев и донцов, так что через несколько недель у Самозванца была армия больше прежней, и он самонадеянно перешел в наступление.

21 января 1605 года, ровно через месяц после предыдущего сражения, состоялось новое, у села Добрыничи.

К оправившемуся от ран Мстиславскому пришли подкрепления, в числе которых были части иноземного строя и русская регулярная пехота. Прошлая победа не научила Дмитрия ничему, кроме лихости. Он опять всё поставил на фланговый кавалерийский удар, и когда атака захлебнулась под залповым огнем пушек и мушкетных линий, дело было проиграно.

Самозванец потерял пять или шесть тысяч человек, всю артиллерию, знамена и еле унес ноги – он лично участвовал в рубке и под ним убили коня.

Царские воеводы повесили всех пленных русских как бунтовщиков и изменников, а пленных поляков отправили в Москву. Мстиславский полагал, что война выиграна, теперь «вор» сам уберется за пределы державы.