Оксана Захарова - История балов императорской России. Увлекательное путешествие

Сушкова понимала, что оттолкнула «верное счастие быть любимой, богатой, знатной, за неверный призрак, за ненадежную любовь!».

Поступок Лермонтова не просто насторожил, а испугал Екатерину Александровну, но ослепленная любовью женщина не думает о будущем.

Сушкова боготворила поэта, он же относился к ней весьма своеобразно: требовал гладко зачесывать волосы, хотя эта прическа явно не шла Екатерине Александровне, носить одно и то же платье, пунцовый цвет которого в сочетании с зеленым венком делал его более похожим на театральный костюм, чем на бальный туалет. На все замечания Сушковой Лермонтов отвечал: «Что вам до других, если вы мне так нравитесь?» Екатерина Александровна боялась дуэли между Лопухиным и Лермонтовым. Лопухин трогал ее своей преданностью, покорностью, смирением. Лермонтов поработил своей взыскательностью, он не молил, а требовал любви. Но, несмотря ни на что, выбор был сделан в пользу поэта. Однажды вечером Екатерина Александровна получит анонимное письмо:

«Милостивая государыня, Екатерина Александровна!

Позвольте человеку, глубоко вам сочувствующему, уважающему вас и умеющему ценить ваше сердце и благородство, предупредить вас, что вы стоите на краю пропасти, что любовь ваша к нему (известная всему Петербургу, кроме родных ваших) погубит вас. Вы и теперь уже много потеряли во мнении света, от того, что не умеете и даже не хотите скрывать вашей страсти к нему.

Поверьте, он не достоин вас. Для него нет ничего святого, он никого не любит. Его господствующая страсть: господствовать над всеми и не щадить никого для удовлетворения своего самолюбия.

Я знал его прежде, чем вы, он был тогда и моложе, и неопытнее, что, однако же, не помешало ему погубить девушку, во всем равную вам и по уму, и по красоте. Он увез ее от семейства и, натешившись ею, бросил.

Опомнитесь, придите в себя, уверьтесь, что и вас ожидает такая же участь. На вас вчуже жаль смотреть. О, зачем, зачем вы его так полюбили? Зачем принесли ему в жертву сердце, преданное вам и достойное вас.

Одно участие побудило меня писать к вам; авось еще не поздно! Я ничего не имею против него, кроме презрения, которое он вполне заслуживает. Он не женится на вас, поверьте мне; покажите ему это письмо, он прикинется невинным, обиженным, забросает вас страстными уверениями, потом объявит вам, что бабушка не дает ему согласия на брак; в заключение прочтет вам длинную проповедь или просто признается, что он притворялся, да еще посмеется над вами, и – это лучший исход, которого вы можете надеяться и которого от души желает вам

После допроса, устроенного близкими, она чувствовала себя отверженной от семьи.

Разлука с Лермонтовым, которого не пускали в дом, становилась с каждым днем все более невыносимой.

Спустя время на вечере у Лонгиновых, где Сушковой было запрещено танцевать мазурку с Лермонтовым, они все же нашли друг друга, сели рядом и весь вечер проговорили. На других вечерах она старалась танцевать только с Михаилом Юрьевичем. Так Екатерина Александровна и жила от вечера к вечеру и считала жизнью только те минуты, когда видела поэта. Затем они встречались все реже. И вот на одном из балов Лермонтов прошел мимо Сушковой, сделав вид, что не заметил ее. Она попыталась понять, за что он сердится.

«Имею ли я право сердиться на вас? Я доволен всем и всеми и даже благодарен вам, за все благодарен».

В этот вечер Михаил Юрьевич больше не разговаривал с Екатериной Александровной. Но через несколько дней он ей скажет: «… Я вас больше не люблю, да, кажется, и никогда не любил».

Впоследствии одной из кузин Сушковой, которая во всех подробностях знала историю взаимоотношений Екатерины Александровны и Михаила Юрьевича, Лермонтов признается: «<���…> Я ее любил искренне, хотя и недолго, она мне была жалка, и я уверен, что никто и никогда так не любил и не полюбит меня, как она».

В перипетиях любовной игры, инсценированной Лермонтовым в столичных светских гостиных зимою 1834/35 года, поэт напишет в одном из писем к A. M. Верещагиной: «Теперь я не пишу романов, я их делаю».

Однако, как справедливо отмечает Ю. Г. Оксман: «… Лермонтов не только делал романы, – вопреки своей юношеской браваде, он их писал. Страницы «Княгини Литовской» свидетельствуют о том, что уже в 1836 году история с Е. А. Сушковой дала материал для одного из важнейших сюжетных узлов романа, почти все персонажи которого представляли собою откровенные сколки с живых лиц, участников той же светской эпопеи».