Олег Шинин - Красные против белых. Спецслужбы в Гражданской войне 1917–1922

Выявление красных агентов-ходоков иногда носило случайный характер. Так, 4 декабря 1919 г. начальник КРО отдела генерал-квартирмейстера Кавказской армии полковник Чурпалев докладывал рапортом начальнику КРЧ, что некто Н. Чистяков был задержан во время переправы на правый берег Волги, у него при обыске обнаружили удостоверение сотрудника разведки большевиков [899].

К исходу войны интенсивность работы фронтовых подразделений военной разведки Красной армии нарастала, о чем свидетельствуют регулярно поступавшие командованию красных агентурные сводки сведений [900].

В мае 1920 г. работавшая в советских штабах белогвардейская агентура обращала внимание руководителей контрразведки на осведомленность красных об оперативных планах командования Русской армии. В частности, она сообщала о том, что большевикам стало заранее известно о намечавшейся переброске корпуса генерала Я.А. Слащева на Керченский полуостров [901]. Но выявление красных «кротов» в собственных штабах для контрразведки оказалось делом трудным. Только после отъезда помощника 2-го генерал-квартирмейстера полковника Симинского в Грузию обнаружилось исчезновение шифра и ряда секретных документов. Проведенное по данному факту расследование выявило принадлежность полковника к советской разведке [902].

Осенью 1920 г. контрразведчики выявили и арестовали двух красных разведчиков – полковника Скворцова и капитана Деконского, которые находились на связи с военным представителем Советской России в Грузии и передавали ему сведения о Русской армии и планах ее командования. После этого случая штабные офицеры обоснованно связывали неудачу кубанской десантной операции главным образом с деятельностью этих лиц [903].

Врангелевская контрразведка больше преуспела в обезвреживании агентов-ходоков. «Руководимая опытной рукой генерала Климовича работа нашей контрразведки в корне пресекала попытки противника, – писал генерал П.Н. Врангель. – Неприятельские агенты неизменно попадали в наши руки, передавались военно-полевому суду и решительно карались» [904].

Позволим себе заметить, что П.Н. Врангель несколько преувеличил роль особого отдела своего штаба в обеспечении безопасности армии и ее тыла. Советские источники опровергают слова главкома. В частности, в сентябре 1920 г. разведка красных точно сообщала о количестве белогвардейских сухопутных войск в Северной Таврии и морских сил, взаимодействующих с английскими, американскими, французскими и итальянскими военными кораблями [905].

На заключительном этапе войны кадровым сотрудникам контрразведки и их агентуре из числа местных жителей ставилась задача по внедрению в органы советской власти. Особой целью для проникновения в большевистские структуры были военно-революционные комитеты, комиссариаты, штабы Красной армии, трибуналы и ЧК. Развитие такой работы и план ее в деталях были доложены начальником штаба главнокомандующего генерал-лейтенантом П.С. Махровым генералу П.Н. Врангелю и были им утверждены [906].

Таким образом, кроме решения задач по оказанию помощи своим войсковым частям непосредственно во фронтовой полосе, органы контрразведки стали решать стратегические задачи по созданию базы для длительной борьбы, рассчитанной на долгие годы.

На северо-западе России белогвардейские спецслужбы тоже вели борьбу с разведкой большевиков, но поскольку документы контрразведки армии генерала от инфантерии Н.Н. Юденича оказались уничтоженными, не представляется возможным отразить данный вопрос в настоящем исследовании. Известно немного. Например, о том, что заведующего гаражом главного начальника снабжения Северо-Западного фронта А. Садыкера предали военному суду по обвинению в передаче красным сведений о деятельности белогвардейских организаций в Финляндии и пропаганде большевизма [907].

В сентябре 1919 г. был сожжен белыми в паровозной топке на ст. Ямбург военный чекист Н.С. Микулин, передававший красным ценную информацию из штаба генерала Н.Н. Юденича [908]. Существуют и другие версии гибели девятнадцатилетнего разведчика, однако причастность к ней белогвардейской контрразведки не просматривается [909].

На Севере России отмечались случаи взаимодействия ВРО – ВРС со спецслужбами интервентов в борьбе с разведкой противника. Например, 2 октября 1918 г. союзный военно-контрольный отдел, получив сведения от английского Адмиралтейства, сообщил военно-регистрационному отделению о следовании в Архангельск известного немецкого террориста барона Раутерфельса и группы его помощников с целью уничтожения военных складов. Среди указанных Адмиралтейством фамилий значился некто П.Э. Персон. Контрразведчики обнаружили последнего при проверке парохода «Михаил Сидоров» и заключили в тюрьму для выяснения личности. Однако следственными мерами не удалось установить причастность Персона к немецкой разведке и выяснить его задачи. В связи с заключением перемирия с Германией его освободили под поручительство шведского вице-консула в Архангельске [910].