Олег Шинин - Красные против белых. Спецслужбы в Гражданской войне 1917–1922

Недостаток фактических данных (особенно документов западных и российских архивов) неизбежно вел западных авторов к упрощенным и обтекаемым моделям восприятия организации и деятельности ВЧК. Так, Р. Конквест даже в 1990 г. в своем переработанном издании «Большого террора» отмечал, что он по-прежнему использует большое количество материалов эмигрантов, перебежчиков и другие неофициальные документы. По его мнению, изучение советской истории остается более похожим на написание истории Античности, чем на исследование современной западной истории. Хотя некоторая информация стала доступна из официальных советских источников, многие материалы оставались неизвестны исследователям, а известные материалы зачастую были сфальсифицированы [81] Conquest R. The Great Terror: A Reassessment. N.Y., 1990. P. 507. .

Скудность источниковой базы приводила к тому, что сложные и многообразные аспекты функционирования советской спецслужбы сводились к террору против населения страны. А. Даллин справедливо отмечал, что «из книги в книгу, из статьи в статью кочевали “смертельные параллели” между Иваном Грозным и Сталиным, между безжалостной модернизацией Петра I и советским развитием, между отсутствием свободы в царской России и контролем во времена Берия. Даже рассматривая эти примеры как продолжение традиций российской политической культуры, надо признать, что такие сравнения больше дезинформировали, чем информировали, так как игнорировали различия в уровне развития и сопутствующих условиях…» [82] Dallin A. Bias and Blunders in American Studies on the USSR // Slavic Review. 1973. Vol. 32. Is. 3. P. 571.

Третий период,начиная с первой половины 1990-х гг., стал для историографии советских и белогвардейских органов государственной безопасности поистине этапным.

Упразднение идеологического диктата, облегчение доступа исследователей к ранее закрытым архивным фондам привело к появлению более серьезных и обстоятельных работ, в которых переосмысливался опыт советской политической истории. Как верно отмечает профессор В.И. Голдин, в центре внимания постсоветской историографии оказались все те проблемы, которые до этого активно изучались на Западе: подмена диктатуры пролетариата диктатурой партии; изменение характера коммунистической партии в годы Гражданской войны; «красный террор» как метод строительства нового общества; эволюция теории и практики советской государственности и др. Особое внимание уделялось вопросам однородности ленинизма и сталинизма, «красного террора» эпохи Гражданской войны и сталинских репрессий. Кроме того, в отечественной историографии остро встал вопрос об исторической оценке руководителей Советского государства В.И. Ленина, И.В. Сталина, Л.Д. Троцкого, Ф.Э. Дзержинского и др. В результате авторы сформулировали новые концептуальные подходы к изучению политической системы Советского государства, ставшие методологической основой анализа проблем истории спецслужбы [83] Наше Отечество: Опыт политической истории. Т. 2. М., 1991; Трукан Г.А. Путь к тоталитаризму: 1917–1929. М., 1994; Гимпельсон Е.Г. Формирование советской политической системы. 1917–1923. М., 1995; Власть и оппозиция. Российский политический процесс ХХ столетия. М., 1995; Розин Э. Ленинская мифология государства. М., 1996; Шишкин В.А. Власть. Политика. Экономика. Послереволюционная Россия (1917–1928 гг.). СПб., 1997; Леонов С.В. Рождение советской империи: государство и идеология в 1917–1922 гг. М., 1997; Леонов С.В. Создание советской государственности: теория и практика (1917–1922 гг.): дис. … д-ра ист. наук. М., 1998; Репина Л.П. «Новая историческая наука» и социальная история. М., 1998; Яковлев А. Омут памяти. М., 2000; Медведев Р. Социализм в России? М., 2006 и др. .

Наибольшее число приверженцев среди российских историков приобрела тоталитарная концепция, подразумевавшая отрицание принципиальной разницы между политическими системами 1920-х и 1930-х гг. Некоторые ученые рассматривают 1920-е гг. как период идеологической, политической и в значительной мере практической подготовки к переходу к административно-командной системе, названной позднее тоталитаризмом. По мнению профессора С.В. Леонова: «Октябрьская революция, представлявшаяся большевикам как путь к подлинной демократии, как антибюрократический переворот, оказалась на деле дорогой к диктатуре, к установлению бюрократической системы, еще более мощной, чем в царской России» [84] Леонов С.В. Советская государственность: замыслы и действительность // Вопросы истории. 1990. № 12. С. 41. .