Сергей Михеенков - Жуков. Маршал на белом коне

Во-вторых, в ту же логическую цепочку ложится факт появления немногим меньше месяца спустя сообщения ТАСС.

В-третьих, записи в дневнике министра пропаганды Третьего рейха Йозефа Геббельса, сделанные 31 мая 1941 года, обретают более конкретный смысл: «Подготовка к операции “Барбаросса” идёт полным ходом. Теперь начинается первая волна дезинформации. Задействуется весь государственный и военный аппарат. Об истинном положении вещей осведомлено лишь несколько человек. Я вынужден направить всё своё министерство по ложному пути, рискуя в случае неудачи потерей собственного престижа. Задело! Понемногу развёртываем тему вторжения. Я приказал сочинить песню о вторжении. Предложен новый мотив. Широко использованы английские радиопередачи… Всё дело должно быть раскручено в течение двух недель. Всё это потребует много энергии, людей и денег, но всё окупится. Учитывая небольшой круг посвящённых, можно рассчитывать, что обман удастся. Марш вперёд!»

Итак, ведомство Геббельса вовсю сочиняло «песню о вторжении» в Англию, но на самом деле всё обстояло иначе: дула орудий были направлены на восток. И письмо Гитлера Сталину вполне ложилось в ту «волну дезинформации», которую разогнали по пути от Берлина до Польши так мощно, что она, конечно же, перехлёстывала границу и долетала до Москвы. Ведь именно там, в Кремле, сидел, выжидая, главный адресат всех информационных потоков.

В этой загадочной истории можно приводить аргументы и в-четвёртых, и в-пятых. Но пока не открыты архивы, в том числе и английские — документы по полёту Гесса, протоколы его допросов, засекречены на 50 лет, — остаётся только гадать о тех недостающих звеньях в цепи нашей истории.

А поскольку все эти белые (или тёмные) пятна связаны с нашим героем прямо или косвенно, мы не можем пройти мимо, не попытавшись хотя бы взглянуть на них с любопытством.

В середине 1960-х годов Жуков рассказывал Константину Симонову об одной из встреч со Сталиным. По словам маршала, когда разведка донесла о сосредоточении крупных сил вермахта у границ Советского Союза, «Сталин обратился с личным письмом к Гитлеру, сообщив ему, что нам это известно, что нас это удивляет и создаёт у нас впечатление, что Гитлер собирается воевать против нас. В ответ Гитлер прислал Сталину письмо, тоже личное и, как он подчеркнул в тексте, доверительное. В этом письме он писал, что наши сведения верны, что в Польше действительно сосредоточены крупные войсковые соединения, но что он, будучи уверен, что это не пойдёт дальше Сталина, должен разъяснить, что сосредоточение его войск в Польше не направлено против Советского Союза, что он намерен строго соблюдать заключённый им пакт, в чём ручается своей честью главы государства. А войска его в Польше сосредоточены в других целях. Территория Западной и Центральной Германии подвергается сильным английским бомбардировкам и хорошо наблюдается англичанами с воздуха. Поэтому он был вынужден отвести крупные контингенты войск на восток, с тем чтобы иметь возможность скрыто перевооружить и переформировать их там, в Польше. Насколько я понимаю, Сталин поверил этому письму».

Из беседы Жукова с Константином Симоновым можно предположить, что Ю-52 15 мая 1941 года доставил ответ Гитлера на письмо Сталина. Конспект письма Гитлера в изложении Жукова вполне увязывается с текстом, который сейчас гуляет по различным изданиям и который приведён выше.

Примерно в 1966 году с Жуковым встречался писатель Лев Безыменский. Впоследствии о своей беседе с маршалом он рассказывал, в частности, следующее: «Жуков был вызван в кабинет к Сталину. Тот сидел за столом. Открыв средний ящик стола, Сталин вынул лист бумаги и протянул его Жукову, произнеся: “Читайте!” По свидетельству Жукова, это было письмо Сталина к Гитлеру с выражением советских тревог. Затем Сталин вынул из того же ящика стола другой лист и также дал его Жукову на прочтение. Это было ответное письмо Гитлера. По словам Жукова, он по давности лет не помнил точных выражений, зафиксированных в этих письмах. Однако маршал добавил, что, открыв спустя несколько дней (14 июня 1941 г.) “Правду”, он увидел там Сообщение ТАСС, в котором была точно воспроизведена аргументация Гитлера».

Бог любит троицу. Третьим свидетелем признаний Жукова о том, что он держал в руках письмо Гитлера, была писательница Елена Ржевская. В повести «В тот день, поздней осенью» она фактически пересказала слова маршала, которые слышал и Лев Безыменский, но уже с обобщением: Гитлер вёл заведомо нечестную игру, а Сталин поверил его слову. По словам Жукова, как писала Елена Ржевская, «Сталин не хотел воевать и готов был идти на уступки».