Армен Гаспарян - 1941-1945. Оболганная война

Первый вопрос, который возникает у большинства после прочтения книги или просмотра кинофильма: является ли главный герой Максим Максимович Исаев реальным историческим лицом или это собирательный образ, воплотивший черты многих выдающихся советских разведчиков? В СМИ с завидной регулярностью появляются предположения о том, что Штирлиц имел реального прототипа. Ранее в этом качестве часто упоминался знаменитый Рихард Зорге. В конце 1990-х годов в прессе зазвучали версии о том, что в Исаеве воплощен Исаак Исаакович Боровой, служивший в разведке, но арестованный в 1938 году. В числе других возможных прообразов назывались сотрудник ГРУ Анатолий Гуревич и офицер СС Вилли Леман, наиболее соответствующий киногерою по должности, но, по официальным немецким данным, погибший в 1942 году.

И все же с большой долей вероятности можно утверждать, что Штирлиц – обобщенный, даже в некоторой степени гиперболизированный персонаж. Известно, что, работая над романами, Ю. Семенов обращался к архивам и немецким хроникам, что только добавляет его герою достоверности. Однако это во многом идеализированный разведчик. Хотя в историю вписаны имена целой плеяды выдающихся деятелей советской разведки, профессионалов уровня Штирлица, способных настолько плотно внедриться в стан врага на десятилетия, наши спецслужбы в то время попросту не имели.

Кинообраз стал поистине революционным. Впервые советский военнослужащий показан интеллигентом и интеллектуалом, да еще и с налетом аристократизма. Зрителю известно, что это свой русский человек. Но во всех его поступках и манерах чувствуется человек западный – такой, каким он представлялся нашим согражданам.

«Семнадцать мгновений весны» – первый кинофильм в СССР, где Третий рейх показан совершенно иным. Таких фашистов раньше мы не видели. Впервые это не патологические глупцы и кровавые убийцы, а обаятельные и даже вызывающие симпатию герои. То, как представлены эсэсовцы, их ум и интеллигентность наталкивают на мысль, что в ходе Второй мировой войны СССР имел дело с противником если не равным, то достойным.

Третий рейх вообще во многом идеализирован и показан как этакое лакированное тоталитарное государство, в котором царит исключительный порядок и все работает как часы. В фильме ясно говорится, что даже в атмосфере отступления и провала репрессивный аппарат гестапо не давал сбоев. Вспомним реплику Штирлица в адрес Вальтера Шелленберга: «Мы все под колпаком у Мюллера». При этом большего кавардака, чем тот, который наблюдался в государственном планировании нацистской Германии в те годы, быть в принципе не может. Контрразведка действовала достаточно эффективно, но вместе с тем именно гестапо прозевало подготовку Клаусом фон Штауффенбергом заговора против Гитлера в июле 1944 года.

Кстати, в описаниях Главного управления имперской безопасности историки нередко замечают черты советской карательной системы, прежде всего НКВД. Можно вспомнить сцену с расстрелянными адъютантами Шелленберга, который просто не имел права отдавать подобные приказы. В Германии это была прерогатива гестапо. В свою очередь гестапо не могло арестовать шофера Мартина Бормана, который являлся начальником партийной канцелярии НСДАП и личным секретарем Гитлера.

Другое несоответствие такого же плана: чтобы получить легальный доступ к делу русской радистки Кэт, Штирлиц объясняет своему шефу Шелленбергу, что охотится за передатчиком уже восемь месяцев. Но его ведомство – СД – не занималось контрразведкой на территории Третьего рейха, это подпадало исключительно под юрисдикцию гестапо. Да и по логике офицер такого уровня, как Штирлиц, вообще не должен был этим заниматься. Его обязанности были совершенно другими.

Российский историк К. А. Залесский [27] Автор книги «“Семнадцать мгновений весны”. Кривое зеркало Третьего рейха» (М.: Вече, 2006). говорит, что «метания Штирлица между Шелленбергом и Мюллером были абсолютно невозможны, так как это были два совершенно разных департамента, которые конкурировали между собой и права вмешиваться в дела друг друга не имели. То есть ситуация, когда Мюллер ведет в камеру Штирлица и запирает там его часа на два-три, больше подходит для Советского Союза тех времен, когда, предположим, какой-нибудь руководитель части по особо важным делам берет сотрудника внешней разведки и ведет его в камеру НКВД».

Кроме того, вряд ли возможно представить подобные перемещения по зданию Главного управления имперской безопасности, которое в немалой степени напоминает нашу Лубянку. Как замечает К. А. Залесский, данного здания уже не существовало к моменту, когда происходят описываемые события. Его разбомбили в начале 1945 года, а сотрудники разъехались по конспиративным квартирам и другим точкам в Берлине.