Леонид Млечин - Стальной оратор, дремлющий в кобуре. Что происходило в России в 1917 году

Великие князья требовали от императора избавиться от жены. Великий князь Николай Михайлович обратился за помощью к матери Николая II: «Нужно постараться обезвредить Александру Федоровну. Во что бы то ни стало надо отправить ее как можно дальше – или в санаторий, или в монастырь. Речь идет о спасении трона – не династии, которая пока прочна, но царствования нынешнего государя. Иначе будет поздно».

Самые близкие родственники плохо знали императора. Николай II был готов расстаться с троном, но не с любимой женой. Но почему император не отвечал на нападки? Во-первых, он был занят делом, которое считал более важным: войной. Во-вторых, считал ниже своего достоинства отвечать на оскорбления личного свойства. Не на дуэли же ему с ними драться…

Наверное, монархии следовало вести себя крайне осторожно и сдержанно. Александра Федоровна же с годами становилась неуправляемой. Сказалось самоощущение жены самодержца. Императрица хотела помочь мужу, а со стороны это выглядело как попытка присвоить власть.

«Мой родной, милый, – писала Александра Федоровна мужу. – Как бы мне хотелось пережить снова счастливые, тихие минуты, подобные тем, когда мы были одни с нашей дивной любовью, когда каждый день приносил все новые откровения! Те милые слова в письмах, которые ты, глупый мальчик, стыдишься произносить иначе, как в темноте, наполняют мое сердце тихим счастьем и заставляют меня чувствовать себя моложе. И те немногие ночи, которые мы теперь проводим вместе, все тихи и полны нежной любви…

Мне так хотелось бы облегчить твои тяготы, помочь нести их, прижаться к тебе, мне хочется крепко обнять тебя и положить твою усталую голову на мою старую грудь. Мы так много вместе пережили и постоянно без слов понимали друг друга. Храбрый мой мальчик, да поможет тебе Бог, да дарует Он тебе силу, мудрость, отраду и успех! Спи хорошо, святые ангелы и молитвы женушки твоей охраняют твой сон».

Кроме ненавидимой обществом императрицы, иных стражей у монарха и монархии уже не осталось.

«19 января 1917 года, – писал в изданных в эмиграции мемуарах бывший глава правительства Владимир Николаевич

Коковцов, – я приехал в Царское Село и видел государя в последний раз. Он стал просто неузнаваем: лицо страшно исхудало и осунулось. Глаза выцвели и беспомощно передвигались с предмета на предмет. Странная улыбка, какая-то болезненная, не сходила с его лица. Он несколько раз сказал мне:

– Я совсем здоров и бодр. Может быть, неважно спал в эту ночь.

У меня осталось убеждение, что государь тяжко болен и что болезнь его именно нервного, если даже не чисто душевного, свойства… Я думаю, что государь едва ли ясно понимал, что происходило кругом него».

Наверное, на эти воспоминания легло знание грядущей трагической судьбы российского императора. Позже уже станут говорить, что Николай II в те дни находился под воздействием наркотиков. То же скажут и об Александре Федоровиче Керенском, главе Временного правительства, когда и его власть начнет рушиться.

Не война и не голод, а личные амбиции, страсть к власти и невероятная самоуверенность политиков разрушили империю.

Семнадцатый год в столице, вспоминала свояченица Сталина Анна Аллилуева, начался беспокойными днями. Окраины волновались, становились все более дерзкой, не боялись полиции.

– Дети голодают, мужья умирают на фронте! – возмущались женщины. – За что? Чтобы царь с царицей пьянствовали с прихлебателями! Это немка… это Алиса погубила Россию. Перебить их всех!

В окна магазинов летели камни.

– Чертовы спекулянты! Погодите, вам покажут, как обирать народ!

Охранное отделение 5 февраля 1917 года докладывало министру внутренних дел: «Никогда еще не было столько ругани, драм и скандалов, как в настоящее время… Если население еще не устраивает голодные бунты, то это еще не означает, что оно их не устроит в самом ближайшем будущем. Озлобление растет, и конца его росту не видать».

Первая мировая война перевела продовольственный вопрос в разряд политических. Во всех воюющих странах еды не хватало. Особенно в Германии и Австро-Венгрии. От голода погибло около 600 тысяч немцев и австрийцев. А в России даже карточек не вводили.

В русской армии до войны мясной паек составлял один фунт (400 граммов), с началом войны его увеличили до полутора (600 граммов). Утвердили требования к мясу, которым можно кормить армию: «Мясо должно быть вполне доброкачественное, свежее, от здорового, хорошо упитанного скота. На ощупь хорошее мясо – упругое, в отличие от дурного мяса, мокрого и дряблого. Запах – приятный мясной, слегка ароматный». В феврале 1915 года Совет министров разрешил заменять говядину свининой и бараниной, рекомендовал шире использовать соленую, сушеную и вяленую рыбу, а также яйца. Как отмечали экономисты, «миллионы людей, которые до войны не ели мяса или ели очень редко, стали его теперь получать как необходимый продукт ежедневного питания».