Николай Никонов - Иосиф Грозный [Историко-художественное исследование]

А Валечка осталась…

Но сегодня Сталину в самом деле было не до нее. Сегодня, а то бишь уже вчера, в субботу, с утра до вечера заседало Политбюро. Обсуждали возможное нападение немцев. Было ясно: война на пороге. К тому сходились все данные разведки, и то, что многие семьи сотрудников посольства уже без шума покидали Москву, и то, что ушли из балтийских портов незагруженные немецкие корабли, и то, что перебежчики-солдаты в голос сообщали — война будет. Будет война! Это понимали вовсе не одни члены Политбюро — знали чуть ли не в каждой семье. Точнее всех знал, конечно, сам Сталин. Но… Кто хотел начинать войну? Кто тогда стал бы агрессором ? Кто в глазах всего мира дал бы Гитлеру ТАКУЮ ВЫГОДНУЮ КАРТУ? Именно ожидая этого, Гитлер переносил сроки войны, ибо ПЕРВЫЙ И САМЫЙ СТРАШНЫЙ УДАР ПО СССР было спланировано нанести отнюдь не 22 июня, а 3 мая. Потом Гитлер перенес срок на пятнадцатое, потом еще на месяц. И все время провоцировал авиацией на границах: ну, начни, начни, начни! Сбей самолеты! Открой огонь! Но огня не было, И как знать, может быть, при самом глубоком анализе окажется: война была им проиграна из-за этой почти двухмесячной нерешительности.

Почти обо всем этом говорил Сталин на Политбюро. «Проспал! Прохлопал! Ввел войска в заблуждение! Предал страну», — в один голос пели недобросовестные историки после. А он хотел выиграть не только ВРЕМЯ — выиграть ПРАВО быть правым.

Отпустив Политбюро, Сталин занялся срочными делами. Их было так много, что Сталин, вызвав Поскребышева, недовольно сказал:

— Я нэ лошядь! Разбэрите эту кучу… Мнэ дайтэ толко срочноэ и важнэйшее… Остальное потом…

И когда молчаливый Поскребышев вышел, Сталин подумал, что зря отпустил на юг Жданова: не время сейчас было отдыхать, и часть дел можно было бы поручить ему. Жданову Сталин доверял больше, чем Молотову и чем когда-то Кирову. Около двух часов дня он позвонил командующему Московским военным округом генералу армии И.В. Тюленеву.

— На проводэ… Сталин… По моим данным, — мрачно сказал он, — сэгодня ночью может быть… нападэние фашистской авыации… на Москву.

— Неужели, товарищ Сталин?! — брякнул пораженный Тюленев.

— Нэ перэбивайте мэня, товарищь Туленев… Итак… Я… Прыказываю… нэмэдлэнно привэсти в баэвую готовност всу протывовоздушную оборону округа. Усылит дополнытелно кунцевский участок… Электростанции… Железнодорожные узлы… Оборонные прэдпрыятия… Стратэгычэские абекты… Асобо… Кремл, Мавзолэй, площад… Чэрэз тры часа доложит лычно мнэ… Всо.

В пять часов дня в Кремль были вызваны Тимошенко и Жуков. Оба они еще с начала мая почти ежедневно являлись к Сталину с «красной папкой», где было подробно обозначено все, вплоть до проекта указа о всеобщей мобилизации, превращения «особых западных округов» во фронты, создания Ставки главного командования, выносных командных пунктов, и даже рубежей небольшого возможного отступления, и даже рубежей «второго», резервного фронта, куда уже с мая этого тревожного теплого года тайно, ночами стали перебрасывать армии из внутренних округов: Орловского, Приволжского, Уральского, Забайкальского, Среднеазиатского. А еще раньше был в «красной папке» и план опережающего внезапного удара по Румынии и немцам, разработанный Жуковым и Ватутиным во «внеочередном» порядке, который Сталин не утвердил, но рассматривал долго и внимательно. Резолюция: «Пока не время». (Документ этот был уничтожен, сохранился лишь черновик.)

Теперь решение созрело. И вот приказ, словно отпечатанный в сталинской феноменальной памяти:

« В течение 22–23 июня 41 года возможно внезапное нападение фашистской Германии на фронтах Ленинградского, Прибалтийского особого, Западного особого, Киевского особого и Одесского военных округов. Нападение немцев может начаться с провокационных действий.

Задача наших войск — не поддаваться ни на какие провокационные действия, могущие вызвать крупные осложнения (эту вставку в проект приказа внес он, и за нее впоследствии будут старательно цепляться все, желающие обвинить Сталина в некомпетентности, перестраховке и даже глупости). Одновременно войскам Ленинградского, Прибалтийского особого, Западного особого, Киевского особого и Одесского военных округов БЫТЬ В ПОЛНОЙ БОЕВОЙ ГОТОВНОСТИ и встретить внезапный удар немцев или их союзников.

ПРИКАЗЫВАЮ:

В течение ночи на 22 июня 1941 года скрытно занять огневые точки укрепрайонов на госгранице.