Иван Божерянов: Великая разруха Московского государства, 1598–1612 гг. [с иллюстрациями]

Рис.: Встрѣча кн. М. Скопина-Шуйскаго съ Делагарди близъ Новгорода.

Этотъ договоръ былъ дѣломъ среднихъ классовъ, главнымъ образомъ дворянства и дьячества, но ходъ событій даетъ ему болѣе широкое значеніе.

Племяннікъ Шуйскаго Мих. Вас. Скопинъ-Шуйскій, которому было всего 24 года, очистилъ со шведами сѣверные города и въ мартѣ 1610 г. вступилъ въ Москву. Но Прокопій Ляпуновъ, когда Скопинъ Шуйскій еще двигался къ Москвѣ, послалъ уже поздравить его царемъ и этимъ испортилъ положеніе племянника при дворѣ дяди.

Прошло немного болѣе мѣсяца послѣ того, какъ надежда народа М. В. Скопинъ въѣхалъ въ Москву и народъ торжественно встрѣчалъ его, такъ теперь народъ въ отчаяніи провожалъ его тѣло. На крестинахъ у князя Воротынскаго Скопину-Шуйскому сдѣлалось дурно и черезъ нѣсколько дней онъ умеръ. Вѣсть эта какъ громомъ поразила народъ, приписавшій смерть Скопина отравѣ его кумой, женой Дмитрія Ивановича Шуйскаго. Безчисленныя толпы тѣснились около гроба. Громко рыдалъ и царь Василій Ивановичъ — онъ хоронилъ своего знаменитаго воеводу и послѣднюю свою опору. Характерны слова Делагарди: «Московскіе люди, — говорилъ онъ со слезами на глазахъ, — смотря на трупъ Скопина, не только на Руси вашей, но и въ землѣ моего государя не видать мнѣ такого человѣка». Архангельскій соборъ въ Кремлѣ хранитъ останки Скопина среди гробницъ русскихъ царей.

Послѣ смерти Скопина воеводою надъ войскомъ былъ назначенъ неспособный щеголь Дмитрій Шуйскій, который пошелъ къ Смоленску, но, встрѣтясь у д. Клушина съ польскимъ гетманомъ Жолкѣвскимъ, былъ имъ разбитъ въ іюнѣ 1610 г. Жолкѣвскій быстро двинулся къ Москвѣ, но Воръ со своими шайками опередилъ гетмана, сталъ въ селѣ Коломенскомъ. Шуйскій хотѣлъ вступить въ переговоры съ Жолкѣвскимъ, но не прошло и мѣсяца, какъ его свели съ царства.

Захаръ Ляпуновъ, 7 іюля 1610 г., съ толпою пришелъ во дворецъ Шуйскаго и предложилъ ему оставить царство, отъ чего Шуйскій отказался. Тогда Ляпуновъ отправился на Красную площадь, куда стеклось столько народа, что онъ принужденъ былъ перейти съ толпою за Арбатскія ворота къ Дѣвичьему монастырю. Сюда пріѣхалъ патріархъ Гермогенъ и многіе бояре и рѣшили «ссадить царя»; несмотря на протесты бояръ и Гермогена, князь Воротынскій отправился объявить рѣшеніе Шуйскому, котораго 19 іюля «насильствомъ» постригли въ монахи.

Послѣ удаленія Шуйскаго Москва присягнула боярской думѣ, которая не имѣла силы, и москвичамъ пришлось выбирать Владислава или Вора, но, боясь послѣдняго, бояре московскіе вошли съ соглашеніе съ Жолкѣвскимъ на условіяхъ, принятыхъ подъ Смоленскомъ 4 февраля 1610 г. Хотя Гермогенъ тогда уже указывалъ на юнаго Михаила Ѳеодоровича Романова, но другіе духовные желали князя Вас. Вас. Голицына.

По заключеніи договора гетманъ Жолкѣвскій прогналъ Вора, который убѣжалъ снова къ Калугѣ. Затѣмъ было составлено «великое посольство», во главѣ котораго стояли: митрополитъ Филаретъ (Романовъ) и князь В. В. Голицынъ; оно повезло на утвержденіе Сигизмунда договоръ объ избраніи Владислава въ цари московскіе. Уму и ловкости Жолкѣвскаго приписываютъ удаленіе этихъ лицъ, бывшихъ представителями знатныхъ родовъ, которые могли быть опасными соперниками Владислава.

Договоръ, въ силу котораго Москва присягнула Владиславу, не былъ въ точности повтореніемъ прежняго. Бояре выкинули статью о возвышеніи незнатныхъ людей по заслугамъ, поставивъ другую, условіемъ которой было, чтобы «московскихъ княжескихъ и боярскихъ родовъ пріѣзжими иноземцами въ отечествѣ и въ чести не тѣснить и не понижать». Опущена была и другая статья — о выѣздѣ московскихъ людей въ чужія христіанскія государства для науки, и, наконецъ, москвичи настаивали на томъ, чтобы Владиславъ принялъ православіе. Когда отрядъ Жолкѣвскаго былъ впущенъ въ Москву, онъ сталъ большой силой, почему гетманъ могъ сдать начальство надъ нимъ Гонсѣвскому, а самъ уѣхалъ изъ Москвы, увезя съ собою Василія Шуйскаго съ братьями. Отъѣздъ Жолкѣвскаго объясняется тѣмъ, что онъ получилъ приказанія короля замѣнить Владислава имъ самимъ, т.-е. чтобы Москва присягнула Сигизмунду, что стало скоро извѣстно въ Москвѣ, такъ какъ посольство сообщало съ дороги, что многіе русскіе люди подъ Смоленскомъ цѣлуютъ крестъ Сигизмунду.

По прибытіи къ Смоленску посольства въ совѣтѣ короля было постановлено не отпускать королевича Владислава въ Москву вслѣдствіе его малолѣтства, но послы — стояли на своемъ. Тогда король старался произвести въ посольствѣ расколъ и разными способами склонить нѣкоторыхъ членовъ его признать притязанія Сигизмунда, для чего дѣлались подарки и согласившихся лицъ отпускали въ Москву, гдѣ они должны были подготовить москвичей для принятія условій короля. Келарь Троицкой лавры Авраамій Палицынъ оказался въ числѣ людей, уѣхавшихъ въ Москву, получа подачку отъ Сигизмунда. Въ Москвѣ Салтыковы и другіе бояре, получившіе награды отъ Сигизмунда, хотѣли присягнуть прямо ему, но патріархъ Гермогенъ возсталъ противъ вліянія поляковъ, явясь охранителемъ православія и націонализма. Въ грамотахъ своихъ патріархъ призывалъ «всѣхъ, не мѣшкая, по зимнему пути, собраться со всѣми городы, итти вооруженными ополченіями къ Москвѣ на польскихъ и литовскихъ людей».