А Орлов - Тайны корейской войны

В соответствии с указанием президента, командующий 7-м американским флотом адмирал Тернер Джой отдал приказ флоту выйти в море, чтобы избежать повторения Пёрл-Харбора на этот раз от русских, которые могли бы захватить американцев врасплох на якорных стояках. Американские корабли подвергли обстрелу прибрежные населенные пункты КНДР. Одновременно началась переброска американских сухопутных войск из Японии и США в Корею.

Военная обстановка в Корее продолжала ухудшаться. 29 июня ОКНШ передал Макартуру дополнения к предыдущим указаниям. Ему было приказано ограничить участие наземных сил только подразделениями связи и обслуживания, но развернуть боевые порядки у Пусан, Чинхэ. Ему также с опозданием было разрешено использовать авиацию для нанесения ударов по военным объектам в части для обеспечения эвакуации через порты в районе Северной Кореи, при условии, что эти цели находились не в непосредственной близости от маньчжуро-советской границы. В дополнение к этому ему было предписано представить в Вашингтон список необходимой материальной помощи южнокорейской армии, которую он не мог бы организовать в рамках своих возможностей. Макартуру было также указано, что применение ВМС и ВВС в Корее не означает разрешение на ведение войны против СССР. Если бы русские войска вошли в зону военных действий, он должен был перейти к обороне и связаться с Вашингтоном для получения дальнейших указаний.

Потеря Сеула встревожила американцев. Генерал Макартур 29 июня срочно вылетел из Японии в Корею. В воздухе самолет был подбит истребителем КНА, но пилоту полковнику Стофи успешно удалось посадить его на аэродроме в Сувоне.

Встретившись с послом Муччо, Ли Сын Маном, бригадным генералом Чёрчем и группой наблюдателей, Макартур услышал, что из почти 100 тысяч южнокорейских солдат, которые были теоретически в распоряжении четыре дня назад, только 8 тысяч были боеспособны на то утро. Противник вышел на северный берег р. Ханган, и форсирование ее становилось неизбежным. Макартур потребовал машину и вместе с сопровождавшими его лицами выехал по дороге от Сувонского аэродрома на фронт.

Приехав на берег р. Ханган, Макартур увидел, что южнокорейская армия не представляла больше никакой силы. Дороги, ведущие на юг, были забиты бегущими солдатами. Дымя своей трубкой, он сказал сопровождавшим его офицерам: "Я видел много отступающих корейских солдат в ходе этой поездки, у всех оружие и боеприпасы, и все улыбаются. Я не видел ни одного раненого. Никто не сражается".

Вечером 29 июня Макартур возвратился в Токио. Перед вылетом на аэродроме он заявил, что обстановка на фронте требует немедленного вмешательства сухопутных войск США6.

Получив откровенный доклад Макартура, в котором он сообщал, что южнокорейские части, еще не утратившие боеспособности, насчитывают примерно 25 тыс. человек, Трумэн разрешил еще более широкое использование американских наземных сил в Корее. Макартуру было разрешено отправить в Корею в случае необходимости все четыре дивизии 8-й армии, при условии, что будет обеспечена безопасность Японии. 30 июня Трумэн выступил с эмоциональным заявлением, в котором говорил: "Нам бросили вызов стаи языческих волков". Снова не проводилось никаких консультаций с ОКНШ, хотя Трумэн как главнокомандующий всеми американскими вооруженными силами не нарушал конституцию и действовал полностью в рамках своих полномочий. Америка собиралась вмешиваться как свободный и ни от кого не зависящий игрок.

Голоса несогласных не были слышны в Вашингтоне. Джон Даллес считал, что если США бросили вызов коммунизму в Азии, что теперь казалось неизбежным, они шли на риск смертельной конфронтации с СССР и коммунистическим Китаем, которые обладали фактически неисчерпаемыми ресурсами. Некоторые из членов ООН по-прежнему призывали ограничить США и попытаться решить все мирным путем, но Трумэн уже никого не слушал и хотел показать своим союзникам, что Вашингтон абсолютно привержен идее борьбы с "красной опасностью" где бы то ни было. Он также считал, что на него как на самопровозглашенного лидера свободного мира возложена миссия укрепить уверенность своих партнеров по НАТО, которые могли испытывать колебания перед лицом советско-китайской угрозы. Мнение Комиссии ООН по Корее, которая по-прежнему настаивала на мирных переговорах даже на этом этапе, было полностью отброшено.

Вступление в войну американских вооруженных сил советскими военными советниками в КНДР было встречено настороженно, но особой тревоги пока еще не вызывало. Посол СССР в Пхеньяне писал в Генеральный штаб: