Бат Йеор - «ЗИММИ» - ХРИСТИАНЕ И ЕВРЕИ ПОД ВЛАСТЬЮ ИСЛАМА

Всякий, кто уверен, что молиться в синагоге либо церкви есть премерзкое деяние, верит также, что они суть вместилища неверия и многобожия. Поистине, мерзостностью они превосходят бани, кладбища и навозные свалки, ибо они суть места Божественного гнева. Точно так же, не запретил ли Пророк молиться в земле вавилонской, сказав:

«Она проклята», а потому воздержание от молитвы там оправдано этим проклятием? Воистину, проклятие и гнев Божий преследуют эти места, и немилость нисходит на собирающихся внутри их. Как сказал один из сотоварищей Пророка, «избегай евреев и христиан в дни их празднеств, ибо гнев нисходит на них в это время». И не суть ли места эти — пристанища недругов Аллаха, поклонение же Аллаху не следует отправлять в домах его недругов?

Им (христианам) запрещено звонить в колокола принародно, а только в глубине их церквей, где никто не слышит… ибо звон колоколов есть боевой клич неверия, а также внешний его признак… Малик ибн Анас сказал: «Когда раздается звон колоколов, гневается Всемилостивый, и тогда ангелы разлетаются ко всем четырем концам земли и поют: „Скажи — Он Един“, пока гнев Господень не утихнет».

Пусть звон колоколов звучит только внутри церквей, с тем, дабы постепенно они вышли из употребления. Ведь обычно колокола подвешиваются в колокольне, и звон их разносится вширь и вдаль. Если же они вынуждены будут звонить только внутри церкви, никто не услышит их и не обратит внимания, и они выйдут из употребления вовсе, ибо перестанут служить своему назначению… Воистину, Аллах отверг звон христианских колоколов и звук еврейского шофара — бараньего рога, и заменил их призывом к единобожию и благочестию… Он возвысил голос ислама в знак истинного предназначения и поверг в немоту и безвестность голос неверных, и он заменил их колокол мусульманским призывом к молитве так же, как он заменил сатанинское Писание святым Кораном.

«Унижение и поношение да будут уделом тех, кто ослушается моего слова», зимми более всех непослушны его повелениям и упорствуют против его слова; а потому приличествует унижать их, вынуждая к отличию в облике и манерах от мусульман, коих Аллах за их покорность ему его пророку возвысил над ослушниками. Этих последних он унизил, умалил и отметил печатью презрения, так, чтобы их легко было отличить по внешнему виду. О том, что их следует вынуждать к ношению отличительного знака, ясно говорится и речении Пророка: «Того из людей, кто сходен с ними (зимми) видом, почитать за одного из их числа»… Неверного следует принуждать к тому, чтобы он во всем походил на своих собратьев, так что мусульманин сразу узнает его.

Как правило, евреи обязаны платить султану ежегодную подать, в соответствии с их числом, но составляет весьма значительную сумму, не считая других, произвольных поборов. Евреи Марокко были освобождены Сиди Магометом (1757-1760) от этой подати, вместо чего он вынуждал их принимать от него товары, чтобы они отделывались потом от них как сумеют, и взимал за эти товары в пятикратном размере; от этого они страдали куда более, чем если бы платили ежегодную подать (с. 198).

Как только еврей либо христианин обращается в магометанскую веру, его наряжают в костюм мавра, сажают верхом на коня и возят по улицам под звуки музыки и при великом стечении народа. Затем он избирает себе мавританское имя и указывает человека, который усыновляет его, как ребенка, и которого он отныне всегда будет звать «отцом». Отец этот, однако, только по названию, ибо он не обязан поддерживать его. Новообращенному дозволено жениться лишь на негритянке либо на дочери отступника, и потомки его не считаются настоящими маврами вплоть до четвертого колена (с. 142).

Эти люди, будь они евреи или христиане, суть не что иное, как орудия султана. Пока султан пользуется ими, они подобны бесценным сосудам, коих никто не смеет коснуться из страха повредить их; стоит же султану на мгновение отвратить от них свое лицо, они гибнут без следа. Их боятся, но не любят, они готовы творить зло и не умеют творить добро. Они богатеют, разоряя других; они говорят своим отцу и матери: я не знаю вас; они не признают ни братьев своих, ни детей. Один из них обращал к другому любезные речи и готов отдать за него душу; затем он идет домой и точит нож, которым убьет его. Сильных они притягивают к себе нитями надежды, а молодых держат и повиновении страхом. Ад простирается над вершинами их величия; тот же ад у них под ногами. Стоит прозвучать лишь слову из уст султана, и их больше нет. Пока они правят, все кругом стенает, когда же они гибнут, народ полон ликованья. Мало кто из них умирает своей смертью. Кара, обрушивающаяся на них, отлична от испытаний, посылаемых прочим смертным. Их постигает казнь, кастрация, изъято имущества, застенок: их четвертуют, а дома их обращаются в навозную кучу. Среди всех них я нашел лишь одного, который удержался до конца. 'Это их называют сихиб u «друг короля». Л потому, если услышишь, что такой в фаворе у султана, пожалей его; молись за нею, а лучше за самого себя: он уже изготовился к прыжку, сейчас разорвет и уничтожит. Если услышишь, что зимми — знатнейший вельможа, аристократ, потомок княжеского рода, не верь этому: видит Бог, что это говорится из лести, ибо его боятся; он всего лишь жалкий кирпичик, служащий ступенью султану, пока тот вершит свою волю. Высокое положение царедворца непрочно: каприз султана жалует смерть и живот, разоряет и обогащает, свергает и возносит. А потому сегодня они парят в небесах, завтра же валятся и бездну. Их злые, души их трепещут. Знай я это, когда впервые иступил в Магриб, со мной не случилось бы всего, что случилось. Но кто растолкует нам знаки.