Л Чарская - Грозная дружина

Роковая весть страшным налетным вихрем обнесла весь город. Рыдание и плач огласили его. В числе других прибежала сюда же княгиня Татьяна Григорьевна, полуодетая, испуганная и без слов, в ужасе замерла на руках мужа.

Едва только собравшись с силами, Алексей должен был поведать всю страшную истину сибирцам, - как искали они, очевидно, проведенные вестовщиком-татарином, Кучума, как, притомившись, уснули, как он, Алексей, бежал пешим сюда десятки верст, раненый, окровавленный, в изорванной одежде, весь охваченный тяжелым, смертельно мучительным гнетом потери, как гибли товарищи.

- Ну, а где атаман? Где князь Сибирский? - в отчаянии и смятении спрашивали казаки.

Но Алеша не мог ответить, он не видел гибели Ермака.

- Братцы, на конь!.. На конь!.. Поскачем искать атамана!.. - внезапно нарушил грозную тишину звучный голос Мещеряка.

И все ожило и закипело. Новая надежда окрылила сердца.

- Скачем, братцы, на поиски атамана! - повторяло эхо кругом.

- Стой, ребята. Ин, кто-то мчится по степи... Може вести какие несет...

И князь Алексей, отличавшийся особой зоркостью зрения, впился глазами в даль. Клуб пыли вился по ней. Какой-то конник спешил к крепости. Вот он ближе, ближе. Теперь уже можно различить и всадника, и коня.

- Да это Байбакта! - крикнуло несколько голосов зараз.

- И впрямь Байбакта.

На мгновение он пропал за высоким заметом и вынырнул снова. Вот влетел, как угорелый, на площадь, врезался в толпу, спешился с коня.

Его зияющее раной лицо было страшнее прежнего. Оно все подергивалось судорогой, все дрожало. Маленькие, юркие глазки сыпали молнии.

- Сибирцы, - закричал он звонким женским голосом, и никто не узнал теперь прежних глухих звуков голоса Байбакты, - я принес вам страшную весть... Слушайте все...

Его обступили в минуту. Бледные, встревоженные лица затеснились кругом.

- Говори, говори, - кричали казаки.

- Русские, нет боле князя вашего... Погиб атаман... В Иртыше потонул... Помер... - вырвалось диким, странным звуком из груди вновь прибывшего.

Толпа замерла на минуту. Потом не то стон, не то вопль огласил площадь.

- Да лжет он все... Не верь ему, братцы... Допроси хорошенько... неожиданно, дрогнувшим от волнения голосом прокричал кто-то.

- Байбакта не лжет... - дико, совсем уже по-женски взвизгнул вестник, - не лжет Байбакта... Сам видал, как боролся атаман с волнами Иртыша, как бился и звал на помощь и как скрылся потом в темные жилища Хала-Турма... Кяфыры, слушайте: нет более атамана, нет есаула, нет лучших ваших товарищей-воев!.. Мертвые они лежат под могучею пятою Урт-Игэ... Прошла ваша радость, кяфыры проклятые!.. Сорнэ-Туром не за вас... Придет Кучум, наш хан и повелитель, возьмет обратно Искер и перебьет вас, собаки... Кровь за кровь... Велик могучий Сорнэ-Туром...

И Байбакта залился громким, насмешливым, дьявольским хохотом. Багровые раны на лице его налились кровью, глаза выползли из орбит, пена проступила у рта.

От быстрого движения упала с головы его высокая, остроконечная шапка, и длинные, изжелта темные, прямые волосы рассыпались вдоль плеч и спины.

- Да это баба, братцы! - одиноко прозвучал чей-то изумленный возглас.

- Это Алызга! - покрыв его, прозвенел вопль испуга княгини Тани, внезапно, по голосу и волосам узнавшей свою бывшую полонянку.

- Хватай ее! Измена, братцы!.. - крикнул первый, опомнившись, Мещеряк и ринулся к Алызге.

Но та быстрее молнии отскочила назад, выхватила короткий, острый нож из-за пояса и, размахивая им над головою, крикнула во весь голос:

- Смерть и проклятие кяфырам!.. Погиб собака-Ермак!.. Могуч хан Кучум во славу светлого духа!..

Нож замелькал в ее руках быстрее и, прежде нежели кто успел остановить ее, она очутилась в двух шагах от Тани.

- Кровь за кровь!.. Умер Имзега - умри и ты! - дико вскрикнула обезумевшая остячка и внезапным взмахом руки занесла свой нож над головою молодой женщины.

Сильными руками схватил ее сзади за локти вовремя подоспевший к жене Алексей.

Как змея завертелась в его руках Алызга. Нож выпал у нее из рук, выбитый чьим-то ударом. Два казака с веревками уже спешили к ней, но она изогнулась в три погибели, метнулась, сильным толчком отбросила державшего ее князя Алексея и, быстрее молнии, помчалась к воротам Искера.

Казаки кинулись за нею. Но Алызга летела, едва трогая землю ступнями ног. Безумие, казалось, придавало ей силу и скорость. Вот остался далеко позади Искер и погоня. Вот уже вблизи сверкает темными струями Иртыш. С быстротой дикой лошади взлетела Алызга на высокий утес правого берега, повисший над рекою и на минуту остановилась, как вкопанная, устремив в пучину реки блуждающий взгляд и громко произнесла: