Пётр Кошель - История сыска в России, кн.1

В первую очередь он требовал немедленного ареста Петербургского Совета рабочих депутатов. Руководители Департамента полиции во главе с Бугаём и Рачковским были против: они опасались революционного взрыва, для подавления которого у правительства нет надёжных сил. Герасимову пришлось выдержать жестокую борьбу. По его настоянию было созвано специальное межведомственное совещание для всестороннего обсуждения вопроса. Председателем его был Щегловитов – будущий министр юстиции, расстрелянный в сентябре 1918 года по приговору ЧК. Это совещание почти полностью встало на точку зрения Департамента полиции. Только один представитель прокуратуры, известный позднее обвинитель по политическим процессам, Камышанский поддержал Герасимова. Большинство высказалось против ареста Совета и наметило программу мер, которые вроде бы должны были смягчить опасность революционной агитации без применения крутых репрессий.

Поражение на этом совещании не остановило Герасимова – он отправился к министру внутренних дел Дурново. Здесь его также ждала неудача: выслушав Герасимова и ознакомившись с протоколами совещания, Дурново присоединился к мнению большинства. В этот последний момент, по рассказам Герасимова, в дело вмешался министр юстиции Акимов, который присутствовал при докладе. Услышав решение Дурново, Акимов вышел из состояния пассивного наблюдателя и заявил, что со своей стороны он целиком присоединяется к мнению Герасимова: «Положение действительно таково, что медлить нельзя: или мы их, или они нас». И так как Дурново все ещё колебался, Акимов заявил, что в таком случае он берет ответственность на себя, и в качестве генерал-прокурора империи тут же на своём блокноте написал полномочие Герасимову на производство всех обысков и арестов, которые последнему кажутся необходимыми.

Как известно, аресты тогда прошли благополучно: в Петербурге совсем никакого взрыва не произошло, восстание в Москве и в провинции были подавлены сравнительно легко. Из докладов с мест вскоре стало ясным, что замедление с репрессиями значительно понизило бы шансы правительства в борьбе с революцией. После этого Дурново проникся большим уважением к полицейским талантам Герасимова и начал всячески его выдвигать, открыто называя гением политического розыска. В работе Герасимову приходилось считаться с инструктивными указаниями департамента, к руководителям которого Герасимов и тогда и после относился с презрением, не стесняясь называть их «высокопревосходительными господами с куриными мозгами». От этой зависимости Герасимова освободил Столыпин, быстро понявший, как важно иметь целиком на своей стороне начальника политической полиции в столице. Департамент был оттеснён на второй план. Ни о каком контроле с его стороны над Герасимовым не могло быть и речи. Герасимов делал все, что хотел, и диктовал свою волю департаменту. Вся центральная агентура, то есть все секретные сотрудники, имевшиеся в центральных организациях революционных партий, перешла в его руки. Обо всех своих действиях департамент должен был сноситься с Герасимовым. Руководители охранных отделений на местах предпочитали советоваться не с департаментом, а именно с Герасимовым, совместно с которым они затем решали, нужно ли о данном деле информировать департамент. Охранное отделение в Петербурге на время стало фактическим центром всего политического розыска в империи, и Столыпин был единственным, кому по существу подчинялся начальник этого отделения: Герасимов регулярно делал ему устные доклады обо всем, что представляло мало-мальский значительный интерес в области политического розыска, в наиболее острые периоды такие доклады им делались каждый день. Фактически, в течение этого времени – с лета 1906 года и до ухода Герасимова с поста начальника Петербургского охранного отделения в 1909 – именно Столыпин лично был верховным политическим попечителем розыска.

Основное, на чем сосредотачивал внимание Герасимов, была организация центральной внутренней агентуры в революционных партиях, без неё он считал работу безнадёжной.

Но официальная точка зрения, господствовавшая в Департаменте полиции, о пределах допустимого применения внутренней агентуры, по мнению Герасимова, по рукам и ногам связывала руководителей политического розыска. Согласно этой точке зрения идеалом считалось, когда агент не принимает непосредственного участия в деятельности революционных организаций и не входит в их состав, а в частном порядке получает нужные для полиции сведения от тех членов таких организаций, доверием которых он пользуется в силу своих хороших личных с ними отношений. Маложелательным, но допустимым считалось участие агента в организациях второстепенного значения, где они должны были играть подчинённую роль, в случае нужды исполняя поручения руководителей, но ни в коем случае не руководя сами деятельностью других. И уже совершенно недопустимым считалось участие агентов в центральных организациях, которые руководят деятельностью больших партий и союзов, инструктируют и направляют их работу, дают другим ответственные поручения и тд.