Пётр Кошель - История сыска в России, кн.1

Несколько позднее тот же начальник охранного отделения, ездивший в Самару для свидания с Алакшиной, уведомил Департамент полиции о выяснении местонахождения печатни – на каком-то хуторе, верстах в 30 от Самары.

Ввиду серьёзности сведений наблюдение по этому делу было поручено филёрам летучего отряда, находившимся тогда в Самаре, которые, впрочем, ничего особенного не выяснили, и произведённые затем у намеченных лиц обыски никакой типографии не обнаружили.

Сконфуженная такими результатами своего доносительства Алакшина перебралась в Казань и здесь выкинула «трюк»: она написала «анонимку» прокурору – на себя. Её обыскали, нашли нелегальщину, взяли под стражу, но после соответственного уведомления Департамента полиции освободили.

Позднее Алакшина появилась (в 1906 году) в Уфе, но и тут ей не повезло: товарищи перехватили её письмо в «охранку», и она была опубликована по поволжским организациям, как шпионка.

Монакова Антонина, крестьянка. В 1901 году в г. Ни-кольске Вологодское губернское жандармское управление обнаружило в сенях пакет с надписью «Передать домашним. А.Воронецкий», содержащий 4 письма Антонины Монаковой и рукописный устав тайного общества «Кредо».

При разведке выяснилось, что Воронецкий ведёт нетрезвый образ жизни и даже имел намерение покончить с собой, а также, что он вполне благонадёжен и что Монакова, поссорившись с ним, написала анонимный донос на него жандармскому управлению. Свидетели удостоверили, что Монакова отличается нетрезвым поведением, легко вступает в любовную связь и обыкновенно выдаёт себя за политическую ссыльную, рассказывала о себе, что она дочь генерала, окончила курс в гимназии и привлекалась по выдающемуся государственному преступлению, тогда как в действительности Монакова – дочь крестьянина, нигде почти не училась, несколько раз судилась за кражу и бесписьменность, отбывала за это в Устюгском женском монастыре заключение и была привлечена раз к дознанию за оскорбление Величества.

По заявлению частного поверенного Бардовского, Монакова, явившись к нему под предлогом просить работы, зазвала его к себе и после того, как Бардовский, побывавши у неё два-три раза, прекратил посещения, стала вымогать у него деньги, угрожая, что в противном случае ему не избежать рук жандармов.

На дознании Монакова первоначально дала весьма подробные показания об участии своём в тайных обществах

«Кредо», «Арор», «Защита», а впоследствии объяснила, что все прежние показания её ложны, что она никогда не состояла ни в одном преступном обществе, устав написала, чтобы убедить Воронецкого, что она – государственная преступница, донесла же потому, что её обидели, назвав проституткой.

Ввиду этого Монакова, уличённая в заочном оскорблении вдовствующей государыни, была подвергнута аресту при волостном правлении на три недели.

После этого Монакова появилась в Ярославле и представила губернатору записку, более чем на десяти листах, о сношениях своих с местными «радикалами», в которой привела слышанные ею разговоры и т. д. Донос был написан так гладко, что Рогович принял выдумки за чистую монету и собирался приехать в Петербург с особым докладом; его разочаровали, указав, что Монакова – известная мистификаторша.

Писания Монаковой свидетельствуют о богатстве её фантазии и умении излагать их правдоподобно. Она не имела настоящих связей с революционной средой, и потому обманность её доносов распознать было не трудно.

Тревога, поднятая Монаковой в ярославской администрации, вызвала следующую заметку, помещённую в №3 (ноябрь 1903 г.) «Листка Северного комитета»: «Предупреждаем наших читателей относительно Антонины Монаковой, она живёт в Ярославле и называет себя то фельдшерицей, то акушеркой, то швеёй. По наведённым справкам, прошлое её очень сомнительное. Советуем держаться от этой тёмной личности подальше».

Нельзя сказать, чтобы все. предатели выполняли свои гнусные обязанности с лёгким сердцем; некоторых из них, несомненно, мучала совесть, и настолько, что они не могли перенести её укоров и кончали самоубийством. Так, в 1903 году застрелился секретный сотрудник Томского охранного отделения учитель Иван Высотин и около того же времени отравился агент Пермского охранного отделения Серафимович. 22 января 1913 года застрелился в Версале (во Франции) секретный сотрудник Петербургского охранного отделения эсер Пыцин; в Париже покончил с собой (1917 г.) секретный сотрудник заграничной агентуры Русинов (он же Маркин). В том же городе покушался на самоубийство 20 октября 1912 года Морис Стред-няк, заподозренный в шпионстве.