Мишель Пастуро - Повседневная жизнь Франции и Англии во времена рыцарей Круглого стола

История сохранила многочисленные примеры истинно-рыцарского поведения отдельных лиц и целых коллективов. Те же Крестовые походы на первых порах искренне воодушевлялись высокой идеей освобождения Гроба Господня. Эта идея всколыхнула весь феодальный Запад, и во имя ее бескорыстно погибли в далекой чужой земле десятки тысяч рыцарей. Неоднократно упоминаемый Готфрид Бульонский отличался скромностью, равнодушием к титулам и богатству, всегда шел впереди армии, первым подставляя грудь врагу, и, спасая жизнь рядовому воину, рисковал собственной. Преемника Готфрида, короля Иерусалимского Бодуэна уважали даже враги за его бесстрашие и преданность Вере. Современный автор поведал об одном его характерном поступке. Как-то, проезжая по разгромленному лагерю сарацин, король услышал стон из покинутого шатра. Там оказалась мусульманская женщина, брошенная своим окружением, которая мучилась родами. И этот фанатик, ливший кровь «неверных», как воду, укрыл роженицу своим плащом, приказал немедленно дать ей воды и фруктов, а также пригнать верблюдиху, чтобы новорожденный не испытывал недостатка в молоке. Он приказал смотреть за женщиной и в полной сохранности доставить ее к мужу, что и было исполнено.

Коль скоро речь зашла о королях-рыцарях, приведем два характерных случая из времен Столетней войны (1337—1453). Английский король Эдуард III высадился во Франции под чужим именем. В первой схватке с французами он выбрал себе противником Эсташа де Рибмона, поскольку тот слыл рыцарем смелым и сильным. Несмотря на искусные выпады противника, Эдуард осилил его и заставил признать себя побежденным. О том, что он сражался с королем, Эсташ узнал только после того, как ему прислали в дар новую одежду и пригласили на ужин в замок Кале. За трапезой Эсташу служил сын английского короля, а после ужина Эдуард щедро наградил рыцаря и предоставил ему свободу.

А вот случай иного рода. После битвы при Пуатье (1356 год) французский король Иоанн Добрый попал в плен к англичанам. Из плена короля пришлось выкупать. Сумму выкупа собрали, уплатили англичанам, и король получил свободу. Но тут он узнал, что его сын, нарушив рыцарское слово, тайно бежал из плена. Благородный Иоанн, стремясь сгладить «нерыцарский» поступок сына, немедленно вернулся в Англию вместо него и остался в плену до смерти. Таковым считалось истинно рыцарское поведение, таков был менталитет рыцаря. И когда во время той же войны в стане англичан вспыхнула эпидемия дизентерии, французы, вместо того чтобы использовать тяжелое положение противника, тут же прекратили военные действия, и их врачи лечили англичан.

А сколько было проиграно битв и в этой, и в других войнах лишь потому, что рыцари не начинали боевых действий, пока противная сторона полностью не подготовит своего войска! Это уже граничит с глупостью! – скажет иной читатель. Возможно, он будет прав. Но ведь делалось все во имя идеи!..

Нам неизвестно, кто был первым рыцарем; легенды называют таковым короля Артура, Карла Мартелла или Карла Великого, причем оба последних часто смешиваются между собой. Но зато мы прекрасно знаем, кто завершил эту плеяду и прославил ее в то время, когда рыцарство уже исчезало. Это славный Пьер дю Терай Баяр, «рыцарь без страха и упрека», как окрестило его потомство, подлинный хранитель древних заветов, верно и преданно служивший трем королям – Карлу VIII, Людовику XII и Франциску I. Он родился в 1476 году, начал службу пажом и был возведен в рыцари за подвиг прямо на поле боя. Подвигам его, впрочем, нет числа. Главные из них: защита моста при Гарильяно, который он оборонял один против двухсот конных врагов (1503), и бесстрашное поведение в битве при Мариньяно (1515), вследствие чего Франциск I пожелал получить посвящение в рыцари только из его рук. Широко известные героизм, бескорыстие и благородство Баяра заставили уважать его даже врагов: он дважды попадал в плен, но оба раза немедленно отпускался без выкупа. Дело неслыханное в то время! Получив в последнем для него бою смертельную рану, Баяр умер стоя, прислонясь к дереву и обратив лицо к врагам (1524).

Так рыцарская идея показала себя более жизненной, чем тот социальный слой, который ее создал. И поэтому, несмотря на все ее нарушения и сбои, она сохранилась как эталон; и когда мы сегодня говорим: «Этот человек – подлинный рыцарь!», – то хотим подчеркнуть его благородство, порядочность, честность, верность слову. И еще – его особую деликатность, такт, возвышенное отношение к женщине. Впрочем, проблема «рыцарь и дама» требует особого разговора.