Сборник - Крестовый поход на Россию

Поспешность отступления дивизии подтверждает большое количество трофеев, взятых советскими частями за два первых дня наступления: 79 тяжелых и 39 легких пулеметов, 13 орудий, 45 минометов, 4 вещевых и продовольственных склада, большое количество штабных документов и т. д. Для сравнения можно указать, что дивизия «Равенна», которая пришла на выручку «Сфорцеске», потеряла за это же время, по данным Мессе, 370 человек убитыми и ранеными и не имела ни одного пропавшего без вести.

Что касается мнения немецкого командования, то после войны генерал Блюментритт, давая интервью английскому историку Лиделл-Гарту, сказал по поводу этого боя, что «один батальон русских обратил в бегство целую итальянскую дивизию». Выразительным был приговор солдат итальянской экспедиционной армии. Они окрестили «Сфорцеску» именем «дивизии «Тикай». Украинское слово «тикай» в то время было достаточно хорошо известно итальянским солдатам и в переводе не нуждалось. Офицеры других дивизий решили не отдавать чести и не отвечать на приветствия офицеров «Сфорцески». По свидетельству Ревелли, попавшего в армейский госпиталь вместе с целой группой офицеров этой дивизии, «они чувствовали себя на положении париев».

Батальон, с которым прибыл на фронт Ревелли, прямо с марша был направлен на смену потерявшим боеспособность частям дивизии «Сфорцеска»: «Поблуждав, – рассказывает он, – мы попали на высоту 228. Майор запаса командовал батальоном, в котором осталось 220 человек. Это тяжелая, и в то же время комичная сцена. Бедный старичок сидел на ящике из-под продовольствия со страдальческим выражением на лице. Он был явно не в себе. Время от времени ему сообщали о новых потерях. Он вздыхал, но не знал, как ему поступать. Жалкая картина: пехотинцы, почти все южане, сидят в неглубоких ямках, боясь пошевелиться из-за русских минометов. Я хожу по позиции, и в то время, как слышен разрыв мины, какой-то пехотинец в ужасе восклицает: «Да здесь убивают!» И он прав: ждать, когда тебя подстрелят, не так уж весело… А главное, постоянный ужас перед тенью русских танков: в этом случае им остается надеяться только на собственные ноги» 60 .

Альпийские батальоны были выдвинуты в контратаку с целью восстановить положение. Это был их первый бой, и они должны были пойти вперед при поддержке немецких танков. Однако немцы сообщили, что танки еще не готовы. «Справимся сами», – сказал командир батальона. Вместо немецких в атаку пошли итальянские танки. Их тут же перебили из противотанковых ружей. Альпийцы откатились назад, потеряв сотни убитыми. В Рим была послана телеграмма, в которой говорилось, что высокие потери были вызваны «избытком боевого задора альпийцев, еще не освоившихся с ведением боевых действий на равнине».

Окончился бой, который итальянские историки называют «первым оборонительным сражением на Дону». Это был бой ограниченного масштаба как по территории, на которой происходили операции, так и по количеству участвовавших в нем сил. Однако уже здесь проявились некоторые моменты, которые в дальнейшем сыграли важную роль: отсутствие солидарности со стороны немецкого командования и общий недостаток гитлеровской стратегии, заключавшийся в линейном построении обороны.

Немецкое командование категорически приказало держать на первой линии все имевшиеся силы, пресекая попытки форсирования реки, и в первый же момент немедленно контратаковать группы противника, которым удалось высадиться на берег. «Непонятно, – с возмущением пишет Валори, – почему немецкое командование придерживалось столь упрощенной концепции. Может быть, загипнотизированное тем, что происходит в Сталинграде, оно считало, что на других участках достаточно жесткой обороны. Может быть, оно боялось, что, получив разрешение маневрировать, командиры соединений смогут уклоняться от выполнения распоряжений» 61 .

Рассуждения итальянского военного историка об отсутствии товарищества между войсками союзников не лишены оснований. В отчете штаба 63-й советской армии, подводившей итоги боя, отмечалось, что между войсками союзников «нет не только единства, а, наоборот, господствующая рознь и ненависть к немцам постоянно усиливаются, принимая подчас характер серьезных эксцессов». В доказательство приводился приказ командира 29-го немецкого корпуса генерала Обстфельдера «О поведении при встрече с итальянскими частями», в котором говорилось: «Климат и природные условия сделали итальянцев не такими солдатами, каким является немец. Их темперамент более подвержен различным воздействиям, чем у закаленного немца. Следствием этого является восторженность, с одной стороны, и быстрая утомляемость – с другой. Несдержанность и зазнайство по отношению к нашим итальянским друзьям недопустимы. Надо сделать всем офицерам, унтер-офицерам и солдатам указания о необходимости поддерживать дружеский тон. Необоснованные требования и претензии следует отклонять без всякой резкости. Применение кличек, а также дерзкое и вызывающее поведение строго воспрещаются».