Николай Стариков: Кто убил Российскую Империю?

В Париже и Лондоне давно искали дружбы с Россией. Чтобы, мягко облекая в «союзнические» одежды свои собственные интересы, подписать Российскому государству смертный приговор …

Наследник Николай Александрович, теперь уже русский император Николай II задумчиво держал в руках листок бумаги. Закончились похороны императора и первое, что сделал новый хозяин России — он вскрыл запечатанный конверт с завещанием. Последнюю волю отца, его советы он перечитал уже в третий раз. Завещание было цельным и абсолютно понятным. Отец умер так внезапно и так быстро, что никаких секретов управления империей передать сыну просто не успел. Оставались советники, правительство и это завещание:

«В политике внутренней — прежде всего, покровительствуй Церкви. Она не раз спасала Россию в годины бед. Укрепляй семью, потому что она основа всякого государства».

— Церковь и семья, — повторил молодой император. — Церковь и семья…

Император Александр III был идеальным для России политиком, потомки не могут предъявить ему никаких претензий. Кроме одной — он не подготовил себе достойной смены. Наследнику престола, молодому императору Николаю II на момент смерти отца было всего 26 лет. Политическими талантами своего отца Николай Александрович не обладал, как и абсолютно не понимал он гениального политического балансирования Александра III. Его системы союзов без союзников, красивых и правильных слов без выполнения их сути. Посоветоваться ему было не с кем — все бремя внешнеполитических решений отец взвалил на самого себя. Николаю II пришлось управлять страной и одновременно учиться этому управлению. И — совершать ошибки! Благодаря этому впереди у России была Великая война и «славное» братство по оружию с нашими партнерами по Антанте. Но прежде, чем ввергнуть народы мира в Первую мировую войну, «союзники» еще раз попробовали русскую монархию на прочность. Впереди была организованная и щедро оплаченная ими революция!

Пока еще первая —1905 года.

Мичман Сенцов жадно втянул себя сигаретный дым и с шумом выпустил его в воздух. Он любил курить именно на этом месте, неторопясь наслаждаясь ароматным табаком и любуясь темной водой, перекатывающейся у борта броненосца «Цесаревич».

Волны бились в борта кораблей, ласково огибали их и бежали дальше, чтобы через некоторое время в последнем самоубийственном порыве выброситься на берег русской военно-морской базы в Китае, Порт-Артур. Китайская ночь темна и непроглядна: покачиваясь на волнах, эскадра, казалось, мирно подремывала. Но это сонное спокойствие было обманчивым. На некоторых судах производилась погрузка угля с барж, и залитые ярким электрическим светом они светлыми пятнами выделялись на фоне темнеющей воды. В глубину бухты, в ее темнеющую пропасть били прожектора дежурного крейсера «Паллада» и броненосца с красивым именем «Ретвизан». Пятна света игриво плясали по волнам, пытаясь осветить чернеющую глубину.

— Что, Михаил Петрович, любуетесь китайской ночью? — на палубе появился командир капитан I ранга Иван Константинович Григорович.

— Так точно.

— И вправду, есть чем — капитан потянулся так, что хрустнули кости, и повернулся к мичману.

Вот прожекторы с броненосца остановились на борту скользящего в темноте вахтового миноносца «Цесаревич», задержались на секунду и скользнули дальше. Туда, откуда одна за другой набегали на берег волны Корейского залива. Туда были направлены и прожекторы миноносца.

— Тихо как, — сказал мичман Сенцов.

— Вот мы освещены, как сцена в Маринке, — словно не слыша его слов пробормотал капитан — А если кто к нам решит подкрасться, то мы его заметить можем только случайно.

Григорович достал платок и протер лоб.

— Впрочем, это все нервы, нервы, Михаил Петрович. Спокойной ночи.

Сенцову уходить в душную каюту не хотелось, раскаленная за день броня неохотно отдавала свое тепло прохладному ночному воздуху. Еще полночи внутри броненосца будет невероятно жарко. Мичман достал еще одну сигарету и вновь затянулся. Где-то в глубине темнеющей бухты, несли вахту два дозорных миноносца, но спокойнее почему-то не становилось.