Коллектив авторов - История гражданской войны в СССР в 5 томах. Т. I. [Без иллюстраций]

Не Распутин, а распутинщина - мракобесие, изуверство, умственное убожество и моральное гниение, нашедшие в Распутине только наиболее яркое выражение, - вот что характеризовало режим Романовых.

Растущей катастрофе царизм смог противопоставить, только новые репрессии и усиление и без того каторжных порядков. Разогнали последние остатки профессиональных союзов. Промышленные города беспощадно очищались от "подозрительных" по революционности элементов. Тюрьмы были переполнены. Но министры не справлялись с разрухой. Их стали смещать. Началась министерская чехарда. За два года войны сменилось четыре председателя Совета министров - И. Л. Горемыкин, В. В. Штюрмер, А. Ф. Трепов, Н. Д. Голицын, - шесть министров внутренних дел, три - военных, три - иностранных дел. Они появлялись, недолго маячили на поверхности и исчезали. Это называлось "министерской чехардой". Совет министров иронически именовали "кувырк-коллегией". Распределение портфелей зависело от рекомендаций темных проходимцев, от мнения "звездной палаты", как называли кружок Распутина. Часто играли роль и другие мотивы. Упрашивая Николая назначить Штюрмера председателем Совета министров, царица писала, что голова у нового кандидата "вполне свежа"[79]. Н. А. Маклакова назначили министром внутренних дел по следующему, как он сам признался, поводу: когда Николай после убийства Столыпина приехал из Киева в Чернигов, где Маклаков был губернатором, там была "отличная погода, хорошее, бодрое настроение"[80]. Губернатора отметили. Маклаков был очень необходим в дворцовом обиходе: умел петь петухом, подражал "влюбленной пантере" и другим животным. Этих шутовских свойств было достаточно, чтобы получить министерский портфель.

Ни частые сальто-мортале (смещения) министров, ни "денные и нощные" молитвы "друга" - ничто не помогало. Страна и армия все больше и больше революционизировались. Старые противоречия разгорались с новой силой, создавая и накапливая день за днем элементы революционной ситуации.

Общая разруха с особой силой отразилась в продовольственном кризисе осени 1916 года. Резко упал подвоз хлеба. Петроград ежедневно получал только треть следуемых ему вагонов. У продовольственных магазинов выросли огромные очереди. Собирались задолго до рассвета, простаивали целые ночи, а утром голодный паек доставался только части ожидающих. Бесконечные хвосты играли роль митингов и заменяли собой революционные прокламации. Тут же обменивались новостями. Нередко выступали агитаторы, разъясняя, кто создал продовольственные затруднения. Настроение широких масс быстро поднималось. Начальник пермской жандармерии сообщал 18 октября 1916 года: "Умы встревожены; недостает лишь толчка, дабы возмущенное дороговизной население перешло к открытому возмущению"[81].

Начальник московской охранки доносил 20 октября: "В дни кризиса напряжение масс доходит в Москве до той степени, что приходится ожидать, что это напряжение может вылиться в ряд тяжелых эксцессов"[82].

Правительство попыталось было внести успокоение в народ. Министр земледелия граф А. А. Бобринский выступил с разъяснениями, но его беседы с газетчиками дали только пищу для нового возбуждения. В массах стало известно, что продовольственную политику ведет крупный помещик, известный сахарозаводчик, миллионер, чуждый и враждебный народу.

Партия большевиков несмотря на ряд арестов, вырвавших из ее рядов видных руководителей, - совсем недавно, в ночь с 20 на 21 июля 1916 года, были арестованы 30 человек, среди них члены Петербургского комитета, - к осени восстановила свои организации и широко развернула работу. На заводах ожили большевистские кружки. Отдельные кружки слились в районные организации. Усилилось распространение революционной литературы. В середине октября в сто лице вышел листок "К пролетариату Петербурга"; Петербургский комитет большевиков указывал: "С каждым днем жизнь становится труднее... Война кроме миллионов убитых... несет в себе и другие беды: продовольственный кризис и связанную с ним дороговизну. Страшный призрак "царь-голод"... вновь угрожающе надвигается на Европу... Довольно терпеть и молчать! Чтобы устранить дороговизну и спастись от надвигающегося голода, вы должны бороться против войны, против всей системы насилия и хищничества"[83].

Призыв партии упал на горячую почву. 17 октября забастовал завод "Рено" на Выборгской стороне. Рабочие двинулись и другим предприятиям. Скоро толпа демонстрантов залила Сампсониевский проспект. У казарм 181-го полка полиция хоте л а арестовать агитатора, но толпа его отстояла. Солдаты выбежали из казарм и стали забрасывать городовых камнями. Вызвали командира полка. Возбужденные рабочие и солдаты разбили автомобиль и ранили полковника. Поздно вечером офицеры вызвали учебную команду полка. Она отгородила казармы от демонстрантов, однако стрелять в толпу несмотря на троекратный приказ не стала. Прискакали казаки, но, видимо, побоялись вооруженных солдат. Рабочие пошли снимать с работы другие заводы. На следующий день забастовало большинство предприятий Выборгской стороны. Заводы не работали три-четыре дня.