Александр Бушков - Планета призраков

Доказательства, правда, были скудные и какие-то причудливые. Скажем, месье Франс внезапно в крайнем расстройстве чувств делился с публикой зловещим открытием: оказывается, в иных городах, где стоят гарнизоны, находятся офицеры, которые, вот ужас, ходят в церковь и слушают обедню. Бдительность, французы! Разве непонятно, что это и есть первый звоночек грядущего переворота? Сегодня какой-нибудь ротмистр в церковь пошел, а завтра, чего доброго, поведет свою роту демократию свергать.

Забегая вперед, можно уточнить, что этого самого страшного иезуитского переворота во Франции так и не случилось ни при жизни г-на Франса, ни до нынешней поры – и вряд ли уже он произойдет (сегодня французам не до того, тут бы уследить, чтобы Собор Парижской Богоматери не стал в одночасье мечетью…). Но Франс потрудился немало, пугая общественное мнение черными пророчествами. Общественное мнение, как легко догадаться, его вокальные упражнения принимало на «ура», и вместо того чтобы кликнуть человеку санитаров, восторженно ему внимало…

Горький парадокс в том, что Франс в то же время был одним из главных борцов с теми, кто в знаменитом деле Дрейфуса выступал против придурков, усердно разоблачавших «грядущий жуткий жидомасонский переворот». Поведение, не поддающееся никакой логике: против одного дурацкого мифа о «глобальном заговоре» наш литератор боролся со всем усердием – а другой, столь же дурацкий, старательно раздувал сам…

Обязательно нужно уточнить, что в своих антицерковных упражнениях он, по сути, всего-навсего шел в хвосте официальной государственной политики. После того как завершилась Французская революция с чередой неслыханных зверств, в том числе и против церкви, положение чуточку улучшилось, но не особенно. Наполеон I заключил с Ватиканом так называемый «конкордат», по которому французская церковь подчинялась не римскому папе, а гражданским властям (дошло до того, что еще в конце XIX века епископ не мог покинуть пределы своей епархии без разрешения местной администрации).

В 1880 году французское правительство особым указом распустило многие монашеские объединения и закрыло большинство монастырей. Чуть позже были закрыты все церковные школы, а из программ государственных тщательно вымарали все, что имело отношение к преподаванию Закона Божьего. Школы отныне должны были учить детей на строго атеистических принципах.

К чести нации, нашлось немало французов, выступивших против этаких нововведений. Вандейские крестьяне форменным образом бунтовали против закрытия церковных школ и монастырей, а офицеры, чтобы не участвовать со своими подразделениями в этом позорном предприятии, подавали в отставку. Тут как нельзя более полезным для правительства оказался Анатоль Франс: он объяснял французам – крестьяне бунтуют оттого, что монахи их подпоили, а подавшие в отставку офицеры, конечно же, участники того самого военно-церковно-монархического заговора. Одновременно он в ясных и недвусмысленных выражениях напоминал правительству, что церковь располагает приличным количеством материальных ценностей – церковные здания, семинарии, дома священников, – которые не грех бы и отобрать в целях борьбы с поповщиной и реакцией. Как видим, у большевиков были хорошие учителя и предшественники. Напоминаю, что французскую церковь притесняли и разоряли не комиссары с маузерами, а представители классической буржуазной демократии, так милой сердцу наших демократов – с парламентом, выборами, разделением властей, свободной прессой и прочими прогрессивными причиндалами…

Не угодно цитату? «Отныне русские пролетарии имеют решающее влияние на судьбы своей страны и судьбы мира. Русская революция – это революция всемирная. Она показала всемирному пролетариату его возможности и цели, его силы и его судьбы. Она угрожает всем системам угнетения, всем видам эксплуатации человека человеком… И пусть в полную силу звучит великое новое слово: „Пролетарии всех стран, соединяйтесь, чтобы подготовить приход новой эры, эры социальной справедливости и всеобщего мира“.

Это не Ленин, не Троцкий и не Сталин. Это слова из речи Анатоля Франса, которую он толкнул на митинге протеста против «кровожадного русского царизма» в декабре 1905 года. Кое-кто у нас до сих пор полагает, что большевизм – исконно российское изобретение и за пределами России им никто не болел…

Но хватит, пожалуй, о французских психопатах. Если бы я не книгу писал, а снимал фильм, на смену кадрам с кликушествующим на трибуне Франсом появились бы красивые пейзажи с мирными зелеными лесами, аккуратными прудами, чистенькими деревушками, очаровательными старинными улочками. А музыка лилась бы тихая, лирическая, умиротворяющая…