Антон Первушин - Оккультный Гитлер

Захваченные врасплох баварские руководители решили прислушаться к его речам и на словах согласились поддержать Гитлера. Однако уже на следующий день фон Кар и фон Лоссов направили подчиненные им войска против «национального революционера». Сам же незадачливый путчист словно прикованный сидел в «Бюргербройкеллере», ожидая хороших вестей, которые так и не поступили.

В середине дня 9 ноября Гитлер, его сподвижники и союзники, построившись в колонны по восемь человек, направились по узкой Резиденцштрассе к военному министерству. Во главе колонны шли Гитлер, Людендорф и Геринг. Вначале немногочисленные полицейские патрули пропустили колонну, но, когда демонстранты вышли на Одеонплац неподалеку от Фельдхернхалле, путь им преградили усиленные наряды полиции, вооруженные карабинами. Трем тысячам нацистов противостояло около ста полицейских. Гитлер призвал полицию сдаться. В ответ раздались выстрелы. Упал с простреленным бедром Геринг. Гитлер при первых же залпах лег на мостовую. Окружившие его соратники втолкнули своего фюрера в стоящий неподалеку автомобиль и увезли в безопасное место. Тем временем не склонивший головы Людендорф двинулся сквозь ряды полицейских, которые расступились перед ним из уважения к известному ветерану войны.

В итоге неудавшегося переворота, впоследствии названного «пивным путчем», было убито 16 национал-социалистов, в том числе пятеро из личной охраны Гитлера. Погибли также трое полицейских. Почти все вожаки нацистского движения оказались за решеткой. Лишь шефу охраны Берхтольду и раненому Герингу удалось скрыться и бежать в Австрию.

Одержимость Гитлера фактически уничтожила НСДАП. Партия, СА и прочие подразделения, созданные Гитлером и Рёмом, были объявлены вне закона. Оставшиеся на свободе кучки нацистов рассорились между собой. Сначала ультраправые попытались объединиться под флагом Людендорфа, но затем стали распадаться на все новые группировки и фракции.

Гитлер был арестован и отправлен в крепость Ландсберга на юге Баварии. 26 февраля 1924 года его судили по обвинению в государственной измене.

Он воспользовался представившейся возможностью, превратив судебное заседание в митинг. Гитлер в очередной раз продемонстрировал блестящие ораторские способности, выступив в роли собственного адвоката: «Не нужно принуждать человека, призванного стать диктатором. Он сам жаждет этого. Никто не подталкивает его, он сам движется вперед. В этом нет ничего нескромного. Тот, кто чувствует, что призван править, не имеет права говорить: “Если вы выберете меня…” Нет! Это его долг выступить вперед. Моя позиция такова: я предпочитаю быть повешенным в большевистской Германии, чем погибнуть под французским мечом. Не вам, господа, судить нас. Приговор вынесет вечный суд истории. Вы можете объявить нас виновными тысячу раз, но богиня вечного суда истории посмеется и разорвет на клочки приговор этого суда, ибо она оправдает нас».

1 апреля 1924 года суд приговорил Гитлера к пяти годам заключения в крепости Ландсберг. Но с самого начала было ясно, что ему не суждено отсидеть весь срок. И действительно, уже после девяти месяцев пребывания в довольно комфортабельных условиях (обращались с ним очень мягко) Гитлер вышел на свободу.

Время, проведенное им в заключении, было использовано наилучшим образом. В Ландсберге Гитлер начал писать книгу, ставшую «библией» нацизма. Он назовет ее «4 1/2Jahre Kampf gegen Luge, Dummheit und Feigheit» («Четыре с половиной года борьбы против лжи, глупости и трусости»). Впоследствии издатель Макс Аман, не удовлетворившись столь длинным названием, сократит его до «Mein Kampf» («Моя борьба»).

Когда много пишешь о тоталитарных режимах, невольно проникаешься сочувствием к тем, кто создавал и возглавлял тиранические империи. Это известный психологический эффект, называемый «аберрацией близости»: анализируя прошлое, автор пытается разобраться в причинах, которые толкнули того или иного исторического персонажа на путь зла, и раньше или позже, приняв чуждую точку зрения, выясняет, что персонаж этот действовал под «нажимом обстоятельств», принимал решения в надежде, что поступает правильно, старался улучшить мир, но столкнулся с «непреодолимыми препятствиями». И глядишь, вместо критической статьи, которая должна была расставить все точки над i, на свет появляется сочувствующая или даже оправдывающая статья, в которой преступления очередного вождя трактуются как тактические или стратегические ходы мудрого правителя, созидающего новую государственность.