В Барышников - Вступление Финляндии во вторую мировую войну 1940-1941 гг.

В 1987 г., находясь в Финляндии, Валентин Бережков в интервью главному редактору журнала «Суомен Кувалехти» Пекка Хювяринену вновь описал обстановку этой части беседы в кабинете фюрера: «Гитлер пришел в бешенство, щеки его стали пунцовыми. “Что вы хотите от Финляндии?” — закричал он прямо срывающимся голосом». [694] Suomen Kuvalehti. 1987. N 38. S. 60.

Не случайно до наших дней в литературе из книги в книгу кочует утверждение, что Молотов в беседе с Гитлером требовал якобы «права ликвидировать Финляндию», [695] Jokipii M. Jatkosodan synty. S. 114; Килин Ю. M. Карелия в политике советского государства 1920–1941. С. 216. но Гитлер «спас» ее от этого. Также в годы второй мировой войны Берлин старался представить суть этих переговоров именно так, сообщив финскому руководству накануне нападения Германии на СССР, что Молотов в ноябре 1940 г. просил у Гитлера разрешения «свести счеты с Финляндией, т. е. ликвидировать Финляндию», но Гитлер сразу же отверг эти требования. [696] Jokipii M. Jatkosodan synty. S. 296. Об этом же напомнили финнам и осенью 1941 г. Тогда, 29 октября, германский МИД распространил, в частности, «сведения» о состоявшихся в 1940 г. переговорах в Берлине с Молотовым, где Гитлер был представлен «защитником» Финляндии, «предостерегавшим» Москву, что «новая война между Финляндией и Россией будет иметь непредсказуемые последствия для отношений Германии с Россией». [697] UM. 5C5. Донесения из Берлина в ноябре 1940 г. Берлинские переговоры Молотова тогда вспоминали не случайно: необходимо было воздействовать на финляндское руководство, чтобы оно более решительно приступило к действиям как соучастник агрессии против СССР.

В октябре 1941 г. это нужно было также и для того, чтобы в Хельсинки не поддались давлению Англии и США, добивавшихся от Финляндии приостановления наступления ее войск на ленинградском направлении. Так Германия пыталась дипломатическими усилиями запугивать финское руководство, использовав для этого тезис о «советской угрозе».

Что же касалось того, насколько данная информация соответствовала действительности, на это могли дать ответ лишь протокольные записи, которые 12–13 ноября велись переводчиками в ходе переговоров. При их тщательном изучении в словах Молотова не обнаруживается именно того, что могло быть истолковано как проявление стремления советской стороны ликвидировать независимость Финляндии. Хотя в той части, где Молотов говорит о неправомерности действий Германии по размещению войск на финской территории, содержится напоминание о существовании секретного приложения к договору от 23 августа 1939 г. с указанием на положения о сферах влияния. Молотов сказал, как запротоколировано Шмидтом, что «согласно германо-русскому соглашению Финляндия входит в сферу влияния России». А далее подчеркнул, что «не видит каких-либо симптомов начала войны на Балтике». [698] СССР — Германия. 1939–1941. Т. 2. С. 114, 116. Это же подтверждает и стенограмма допроса Риббентропа на Нюрнбергском процессе 30 марта 1946 г., когда на прямо заданный ему вопрос защитника, что он думает по поводу того, что «Россия чувствовала себя неудовлетворенной русско-финским мирным договором и что Россия была бы не прочь аннексировать всю Финляндию», он откровенно ответил: «Это сформулировано не было, однако было очевидно, что Россия рассматривает Финляндию как сферу своего влияния». [699] Риббентроп И. Между Лондоном и Москвой. Воспоминания и последние записи. С. 264. То есть из сказанного следовало, что Москва была крайне озабочена тем, что Германия перешагнула рубеж, который был определен в результате советско-германских договоренностей 1939 г., и начала свое дальнейшее проникновение на восток к границам СССР.

Заметим: Гитлер на переговорах с Молотовым в конечном счете заявил, что «Финляндия — область интересов России», Германия же «только против войны», [700] Поездка В. М. Молотова в Берлин в ноябре 1940 г. С. 85. хотя, по воспоминаниям Риббентропа об этой встрече, «фюрер не хотел отдавать Финляндию» и «просил Молотова в этом вопросе пойти ему навстречу». [701] Риббентроп И. Между Лондоном и Москвой. Воспоминания и последние записи. С. 176. К тому же Риббентроп, участвовавший в переговорах, в последующих беседах с Молотовым стремился сгладить возникшее обострение в связи со вспышкой, проявленной Гитлером. Он так резюмировал происшедший обмен мнениями: «Фактически не было вообще никаких причин для того, чтобы делать проблему из финского вопроса. Возможно, здесь имело место лишь недопонимание друг друга. Все стратегические требования России были удовлетворены ее мирным договором с Финляндией». [702] Там же; Поездка В. М. Молотова в Берлин в ноябре 1940 г. С. 85.